тишина. Курнос представил себя читающим газету, обязательно в очках и на скамейке. А Серёжа вспомнил ту далекую жизнь, которая когда-то была у него. И маму, такую родную и добрую, будившую по утрам в школу. Как же не хотелось тогда просыпаться…

– Знаешь Курнос, как хорошо было дома? – вздохнув, спросил Серый и тут же, не дождавшись ответа, продолжил: – Мама так вкусно готовила борщ со сметаной! А пельмени! Настряпает штук сто, и на балконе их заморозит! А блинчики как напечет! И лупишь все это добро от пуза… ээх! А «цыпленок табака»? Ты пробовал когда-нибудь «цыпленка табака»?

– Фу… курицу с табаком? Что это за гавно такое получиться? – скривился Курнос, представив цыпленка, посыпанного табаком.

– Дурак ты Курнос… это курица запечённая, с вкусной корочкой, пропитанной там чесноком, перцем, чем-то еще…

– Сам дурак, а где тогда табак?

– Нет там табака, просто называется так…

– А чеснок я люблю… – представил картину, Курнос, – …а «запеченный», это как? Как картоху что-ли, на углях?

– Ну, почти, но не на углях… – ответил Серый, соображая я как объяснить про духовку человеку, не видевшего её ни разу.

– Да ну тебя Серый, про еду, да про еду, – глотая слюни, прервал Курнос слова Серого, – пойду за долей своей, раздразнил только на хавчик.

– Ну, давай, давай, – воспоминания все еще стояли перед глазами Серого, и даже аромат яств фантомно чувствовал носом…

Глава № 2

– Ах ты блядь! – раздался у люка басистый голос, и тут же явно слышимый шлепок. – Залезай внутрь падла!!!

С плачем в колодец влез Шмыг, прикрывая ладонью глаз. Следом рослый парень, на голову, а то и две, выше Шмыга. Его фигура возвышалась над тщедушной фигурой Шмыга, который тут же попытался отползти в спасительную темноту туннеля.

– Куда тварь??? – остановил «башня» за шиворот Шмыга и резким движением подтянул того к себе, – а ну салаги – свет!

В потемках по мановению возникло суетливое движение теней, и через мгновение чиркнули спички и загорелись свечи, освещая помещение. Трубы, идущие по низу туннеля, резко бросались в глаза, создавая постапокалиптический вид, но из-за разложенных, тут и там, фуфаек и циновок, служивших постелями, вид смягчался, неся какой ни какой уют и быт. Под открытым люком, служащий входом в колодец, чернели угли, на которых готовили пищу мальчишки.

– Ну что пацаны? Вы тут спите, а Шмыг в это время крысятничает! – заговорил «башня», толкая вперед провинившегося. Высокий рост «башни» не давал стоять свободно в туннеле, своды которого были маловаты для него. – Так что будем наказывать!

И закрепляя свои слова, парень со всего размаха, резко пнул левой ногой Шмыга. Тот, пролетел от сильнейшего удара к кирпичной стене, и, издав писклявый стон, растелился на чьей то валявшей фуфайке.

– Косой? Блять Ты чего творишь?? – раздался хриплый голос и один из лежащих на циновке парней приподнялся и стал подходить к месту действия.

– Баян, ты чего? – возмутился Косой.

– Чего, чего… ты объясни с начало что произошло, а потом уж руки распускай! – голос у Баяна был уверенный и сильный, да и телосложение у него было сбитое и мускулистое, хотя рост был на пол головы меньше чем у Косого. И глаза у Баяна были холоднее и жестче. Недаром в этой компании мальчишек, он считался авторитетом даже выше чем у Косого, одногодки Баяна.

– Короче, подхожу значит я к нашей хате и вижу… этот сука… – указывая для убедительности пинком по заду Шмыга, продолжил: – …стоит падла, жрет хлеб втихаря, от всех… и еще сука оглядывается по сторонам как крыса. Ух… убил бы!!!

– В чем дело??? – возмутился Баян, глядя на подымающего после пинка Шмыга, – ты что тварина не ел? Или у тебя забрали хавчик?

– Да, да! – поддакнул Косой, замахнувшись кулаком на Шмыга.

– Хоре Косой! Пусть скажет! – остановил Косого Баян, зло смотря на Шмыга.

– Да не наелся я, – всхлипывая, заныл Шмыг, – тарелку с кашей уронил на землю…

– А хлеб спер, тварина, пока все спали? Скрысятничал у своих же?

– Да, нет!!! – не выдержал давления Шмыг, вытирая сопли и трусливо кинув взгляд на Курноса, продолжил: – Курнос мне дал…

Под рыдания Шмыга все повернулись к Курносу и уставились на него. Воцарилась зловещая тишина. Ну вот, приехали… не отвертеться – мелькнуло в голове Курноса.

– Ну да, дал я этому псу хлеб, купил на свои денежки заработанные и отдал ему! Пусть, сука жрет!!! – не выдержал Курнос. Злой взгляд, на Шмыга не действовал, тот лишь отвёл глаза в сторону.

– Курнос! Ты же знаешь правила! – Баян закипал, – почему на общак не положил… уж от тебя я такого не ожидал…

– Баян, да не успел я положить. Я ж недавно только пришел, а все спали… – стал оправдываться Курнос.

– Откуда это ты пришел? – насторожился Баян, не обращая внимания на проползающего у ног, Шмыга. – Тебя ведь вроде с вчерашнего дня где то носит?

– Да вот и я его спрашиваю: Ты где был? – выступил вперед Каряга, пытаясь подкинуть дров, – я смотрю значит он пролез… улегся, я ему говорю давай долг… а он взял да дал… да еще и с процентом…

– Каряга, ради бога, не лезь! Пусть сам расскажет! – прервал Карягу Баян, не отводя взгляда от виновника. Курносу пришлось в очередной раз выложить свою выдуманную историю. Этот рассказ не вполне удовлетворил Баяна, но дальше расспрашивать не было смысла.

– Ну что, Курнос, правила знаешь? Давай вытряхивай карманы! – упёр руки в бока, Баян.

Тот, обреченно вздохнув, беспрекословно стал выворачивать карманы. Посыпалась мелочь, упал складной сломанный ножичек, наполовину выкуренные две сигаретки, подобранные где то на улице, спички – немного промокшие, хлебные крошки и опять же, злополучные две расплывшиеся конфетки…

– Это все? – спросил Баян.

– Да.

– Шмонать не буду, но смотри у меня если нае…л! – пригрозил Баян.

– Двадцать три рубля и сорок копеек! – подытожил Каряга, уже успевший поднять и подсчитать всю мелочь.

– Двадцатку я положу в общак! – громко выговорил Баян, – остальное, забирай!

– Все пацаны! Концерт окончен и всем спать! – стал разгонять мальчишек Косой на правах второго человека и при этом поглядывая на Баяна. Увидев, что Баян повернулся и пошел к своему закутку, Косой не долго думая подошел к Каряге, вытянув ладонь. Каряга хотел отчитать двадцатку, но Косой забрал всю мелочь, общаком заведовал Косой. Курносу оставалось лишь зло наблюдать за потерей всех денег и собирать оставшиеся ценности с пола, после чего мальчишка полез на свой топчак.

– Я же тебе говорил, – услышал рядом с собой       шёпот Серого после того, как свечи затушили.

– Да заткнись