Таким образом, власти Русского государства с самого начала взялись за контроль и регулирование торговли с Пекином через составление обозов под управлением влиятельных купцов, нанятых ими на службу, через назначение заранее проложенных торговых маршрутов через Сибирь, тщательный учет перевозимых товаров, а также через истребование безотлагательного внесения таможенных пошлин, взимаемых в «портовых» городах Сибири. Простая цель Москвы заключалась в извлечении максимальных таможенных доходов; механизмом для этого стало жесткое регулирование внешней торговли. Причем сановники позаботились о том, чтобы в таких условиях предоставить купцу-единоличнику возможность для наживы.

Надзор за обозами можно назвать только одной стороной государственного контроля над торговлей русских купцов с китайцами; оборотной стороной был категорический запрет на частную торговлю в Сибири, а также на территории Китая и китайских вотчин официально перечислимыми товарами. Продажа ряда таких предметов купцами-единоличниками запрещалась по политическим мотивам и из соображений государственной безопасности: среди них отметим огнестрельное оружие, порох и свинец. Их запретили продавать бухаритинам и прочим сибирским проживающим у границы народам императорским указом от 1693 года. Торговля или обмен золота, серебра и иностранных монет (ефимков, альбертусталеров и иоахимсталеров) через сибирские границы тем же декретом тоже запрещались, и такой запрет оставался в силе на протяжении практически всего XVII и XVIII столетий. Наконец, сбыт нескольких категорий товара остался в ведении государства (или поручен частным монополистам), так как они считались особенно выгодными с точки зрения дохода предметами экспорта. Частный ввоз ревеня, пользовавшегося чрезвычайной популярностью в России и странах Европы как вяжущий препарат, наиболее ценные образцы которого поступали из Западного Китая, Монголии и с Тибета, запретили уже в 1657 году. Время от времени на ввоз и изготовление тонких шелков вводились ограничения, и особые права на них предоставлялись по особым указаниям в качестве великого одолжения, хотя власти России никогда не пользовались исключительным правом на изготовление или торговлю данной тонкой тканью. Торговля табаком считалась одной из самых старинных монополий петровской поры, предоставляемой частным лицам, притом что в XVIII веке такая монополия неоднократно запрещалась, а правом на сбыт табака пользовались все подряд.

Торговлю ценными и дорогими сибирскими мехами, кожами и шкурами, считавшимися с большим отрывом самыми важными предметами торговли с китайцами, Петр для частных лиц объявил вне закона. Эпизодические запреты на продажу конкретных видов мехов азиатским купцам, торговавшим в Московии, упоминаются еще с XVI века, но только с последнего десятилетия XVII столетия власти предприняли первую попытку ввести монополию на их сбыт. Сокращение предложения кож тонкой выделки наряду с огромными потенциальными прибылями подвигли царя Петра в 1693 году на введение запрета для частных лиц на вывоз в Китай и прочие страны соболей стоимостью больше 40 тысяч рублей и всей пушнины чернобурой лисицы. Наконец в 1706 году указом в адрес енисейского воеводы Богдана Даниловича Глебова сибирским сановникам напоминалось о запрете кому бы то ни было вести торговлю на территории китайских вотчин без императорской «грамоты», а также о том, что монополия на продажу сибирской пушнины тонкой выделки считается исключительным правом государства. Как и в случае с обозами на Пекин, государственная монополия на наиболее доходные предметы торговли вводилась умеренными темпами, но потребовалось совсем немного времени, чтобы искушение скорой и незатейливой корыстью подвигло двор царя московитов на то, чтобы полностью прибрать такую торговлю к собственным рукам.

Еще до обнародования правил в 1689 году 4 торговых обоза поступило в Пекин, а за последующие два десятка лет туда пришло дополнительно 10 таких обозов. По разрозненным и неполным сведениям из случайных источников, практически все они представляли собой крупные предприятия. Первый обоз, отправленный в соответствии с новыми правилами, нагрузили, судя по имеющимся данным, товаром, принадлежащим государству, на 31 тысячу рублей и товаром частных лиц на 26 тысяч. Официальный доход Государственного казначейства тогда составил целых 24 тысячи рублей. На следующий обоз набрали еще больше товара, прежде всего за счет купцов-единоличников, и он принес государству без малого в два раза больше дохода. Ко времени третьего такого предприятия (1702–1704) под руководством крупного купца Ивана Саватеева сложился «типовой» размер пекинского обоза на многие предстоящие десятилетия: суммарная стоимость государственных и частных товаров оценивалась в 223 320 рублей (по ценам Нерчинска), а сопровождал обоз отряд из 400 с лишним мужчин. Размер дохода от обоза купца И. Саватеева остается загадкой, зато пятый обоз Петра Худякова в 1705–1709 годах официально принес прибыль в размере 270 тысяч рублей, считавшуюся непомерно крупной по тем временам.

Из 14 казенных обозов, отправленных в Пекин между 1689 и 1722 годами, практически все должны были принести в казну финансовую прибыль при условии учета исключительно непосредственных на них затрат за вычетом накладных расходов сибирского колониального аппарата. Главный экспортный товар — сибирские меха и кожи по большому счету добывались с минимальными на них затратами, а расходы в основном причитались на содержание весьма раздутого состава колониальной администрации Сибири. Если бы существовала возможность установления таких расходов, а она у нас отсутствует, с большой долей достоверности можно предположить, что доходы в русскую казну значительно увеличились через поощрение купцов-единоличников на занятие торговлей с Китаем как таковой с последующим начислением на них обычных таможенных пошлин, прочих сборов за использование государственных складов и т. д. Разумеется, при этом предполагалось, что государственные чиновники в Сибири добросовестно занимались бы пресечением всех незаконных и тайных перевозок товаров на территорию Маньчжурии. Но о таком их рвении остается только мечтать.

Сохранилась масса свидетельств того, что в петровские времена предприимчивые, но не дружащие с законом русские купцы переправили на территорию самого Китая и в его вотчины не меньше, если не больше товаров, чем это было сделано казенными обозами. В период между подписанием Нерчинского договора и прекращением китайцами торговли с Россией в 1722 году в Пекин направлялось два специальных посольства, состоящие из дипломатов и купцов. Первое посольство 1692–1695 годов возглавил опытнейший европейский торговец в России Эверт Избрант Идес, а второе — Лев Васильевич Измаилов (1719–1720). И это не считая 14 российских казенных обозов, которым дано высочайшее разрешение для прохода в Пекин. Тем не менее, когда русский посол Савва Лукич Владиславич-Рагузинский в 1726 году прибыл в Пекин, к своему большому удивлению он обнаружил, что маньчжуры уже приняли 50 «послов» и «посланников» из России. Другими словами, многочисленные купцы-единоличники понаехали в Пекин без дарованных царем полномочий, на свой страх и риск. Кое-кто из этих самозванцев приобрел паспорта, подписанные губернаторами и местными чиновниками Сибири, остальные, по всей вероятности, просто подделали верительные грамоты. Маньчжуры попросту не могли по-настоящему отличить официальные русские паспорта от умело изготовленных подделок.