На втором этаже проживала некая Таисия Алексеевна, вдова какого-то генерала ракетных войск. Жила тихо, никому не мешая, на улице показывалась редко, а затем и вовсе исчезла. Соседи не сильно удивились: бабулька ни с кем не общалась и вела замкнутый образ жизни. И только когда из квартиры потянулся тяжелый душок, спутать который невозможно ни с чем другим, жильцы забеспокоились. Вызвали слесаря, участкового, дверь вскрыли. Как водится, Анна Семеновна была впереди всех, и ей первой открылась дикая картина. А картина была следующей – Таисии Алексеевны в квартире не было. Точнее, она-то была, но то, что от нее осталось, без труда уместилось бы в коробке из-под пряников. Дело в том, что старушка решила принять ванну и, чтобы водичка была, как говорится, погорячей (к такой версии пришло следствие), ничтоже сумняшеся, сунула в воду огромный кипятильник. Естественно, произошло короткое замыкание, и ее моментально убило током. При этом на всем этаже вылетели пробки. Когда электриком было все восстановлено, кипятильник как ни в чем не бывало заработал. Заработал в наполненной водой ванне, в которой покачивался труп Таисии Алексеевны. Это продолжалось почти пять дней, пока от старухи не остались лишь рожки да ножки, а содержимое ванны напоминало огромный, только что сваренный холодец. Когда все-таки жуткое месиво было спущено в канализацию, на дне ванны остался череп, пара костей и комок слипшихся волос. Участковый, как рассказывали соседи, блевал так, ну разве что наизнанку не выворачивался. Так что в гроб положили черный полиэтиленовый пакетик – все, что осталось от бедной старушки.

Рома уже не верил, что они когда-нибудь доедут – пробка, казалось, никогда не кончится, словно именно сегодня все автовладельцы решили ехать в этом направлении. И когда он уже всерьез подумывал, а не бросить ли машину посреди дороги и добраться до дачи на своих двоих (благо до нее оставалось совсем немного), впереди неожиданно открылась пустая трасса, и он с наслаждением утопил педаль газа в пол. «Форд» послушно взревел и рванул вперед, моментально взяв критическую скорость.

Странный зверек, поселившийся у него внутри, неожиданно снова закопошился, и перед глазами Ромы вдруг отчетливо обозначился образ деда. Аккуратно причесанный, гладко выбритый, в своем парадном военном кителе, на котором поблескивали тяжелые ордена, он осуждающе смотрел на него.

Это было так быстро и внезапно, что Рома чудом сдержал в себе крик, испытывая непреодолимое желание развернуть машину и понестись обратно в Москву, домой, чтобы в последний раз поцеловать холодный лоб деда, закрыть ему глаза, срочно позвонить матери… но он не сделал этого. Вместо этого смахнул с виска побежавший ручеек пота и увеличил скорость. Вскоре они въехали в дачный поселок, и он немного расслабился. Зверек тоже замолчал, понимая, что эта партия им проиграна. А когда Рома увидел припаркованные возле его дома машины, знакомых ребят с девчонками (ожидая его, они на капоте «Ниссана» устроили импровизированный стол и уже разливали по пластиковым стаканчикам шампанское), воздушные шары в руках девушек и услышал их беспечный веселый смех, зверек скрылся в норке. Тихо и незаметно. Рома улыбался, и эта улыбка была искренней и открытой. Наконец-то он приехал! И его двадцатилетие пройдет незабываемо.

Мама позвонила часов в десять. Он ждал этого звонка, несмотря на то что к тому времени уже едва держался на ногах. Пиво, вино, виски, водка и мартини лились рекой, пустые и наполовину опорожненные банки и бутылки швырялись тут же, некоторые падали прямо в подсвеченный бассейн. Шашлыка было столько, что через пару часов его не могли есть даже местные дворняги, которым молодежь швыряла куски через забор.

Итак, позвонила мама. Рома достал телефон и, с третьего раза нажав на нужную кнопку, поднес трубку к уху:

– Мамуля, привет!

– …Празднуете? – сквозь помехи услышал он голос матери.

– Ага.

– Сынок, еще раз обнимаем и целуем тебя с папой. Подарок, как я сказала утром, ждет тебя. Ты на даче?

– Угадала, – ответил Рома и икнул. Шатающейся походкой он направился к гамаку, на котором уже лежало «нечто» с задранной футболкой, изо рта стекала струйка рвоты. Рома злобно пнул ногой «нечто», оно что-то промычало, даже не пошевелившись.

– …гу дозвониться до дедушки. Ты меня слышишь? У меня какие-то помехи! Рома!

– Да, – еле ворочая языком, проговорил он. – Помехи – х. ехи… У нас… стал в последнее время… телефон барахлить. – И он потер лоб, с трудом вспоминая сегодняшний день.

Дед. Черт возьми, она все-таки позвонила на квартиру, и, естественно, трубку никто не взял.

– Где Татьяна? Она с дедушкой? – спросила мама, и Рома вздохнул. Врать или не врать? Если врать, то делать это нужно осторожно, а он сейчас не в той кондиции, чтобы сделать это филигранно – маме всегда было очень сложно вешать лапшу на уши, она шестым чувством отделяла мух от котлет, то бишь правду от лжи. Тем более, даже пьяный, он понимал, что проверить его слова не составит большого труда – Татьяна сама скажет, что он ее отпустил к больной матери.

– У нее… это… мать болеет, – сказал он. – Уехала в свой Владимир. Помахала платочком и упорхнула, тра-ля-ля.

В телефоне повисла неприятная пауза. Рома подошел к бассейну, где вовсю целовалась какая-то парочка, и сел на бордюр, спустив в воду ноги прямо в обуви. Прохладная вода немного отрезвила его.

– То есть дед дома один? – уточнила мама, и от ее голоса повеяло холодом.

– Да, – несколько воинственно ответил Рома. – Я… все приготовил ему, не переживай. Ничего с ним не случится. Завтра или послезавтра я… ик!.. поеду домой.

Он знал, что это ложь. Сегодня только вечер пятницы, самое начало вечеринки, и ехать домой он намеревался не раньше чем в понедельник утром.

– …рошу тебя. Але? Ты понял? Але, Рома?! Ты куда-то пропадаешь!

– Да, мамуля, я тебя очень внимательно слушаю, – по слогам произнес Рома, как часто в разговоре делают пьяные, пытаясь выдать себя за трезвого.

– …завтра. Обещаешь?

– Ладно, ладно. – Он заболтал ногами по воде, и это его развеселило. Мимо важно проплыл пустой пакет из-под чипсов. – Мамуль, плохо слышно. Пока!

Подумав, Рома выключил телефон. Ему неожиданно пришло в голову, что впервые он не контролирует сейшн. Все началось так стремительно и сумбурно, он словно попал в мощный водоворот, и, побарахтавшись для приличия, не без удовольствия отдал себя на волю стихии и теперь просто плыл по бурлящему течению. На даче царила самая настоящая вакханалия: стола, как такового, не было, поздравительных тостов тем более, и все происходящее напоминало пир разбойников в средневековой сказке, только в современной интерпретации. Народу уже было около тридцати человек, и каждый час приезжал кто-то новый, причем, видя, что тут творится, многие хватались за мобильники и торопливо звали в гости на «классную вечеринку» своих друзей с подругами, их братьями, племянниками и троюродными сестрами с дядями и тетями.

Девчонки визжали, парни вопили и свистели, откуда-то появилась гитара, но буквально спустя три минуты полетела на траву с порванными струнами, кто-то разжег костер и предложил прыгать через него голыми, но подавляющая часть «отдыхающих» предпочла лучше купаться голыми, и вскоре бассейн наполнился обнаженными телами.