— Вы не воспитаны, хоть и офицер, но да ладно! Нам с Лизой необходимо получить ваше согласие на развод сегодня, а не завтра!

— Это ваши с ней проблемы!

В голосе мужчины прозвучали угрожающие нотки.

— Это наша общая проблема, и мы решим ее сегодня!

— Завтра!

— Капитан, я понимаю ваше состояние. Но ничего не поделаешь, раз Лиза решила уйти от вас. Это не по-мужски унижать женщину своим упрямством.

— Ты еще поучи меня, что по-мужски, а что нет.

— Вы хотите, чтобы я заплатил вам за подпись?

— Да пошел ты со своими деньгами?!

— Значит, сегодня вы принципиально не желаете подписать согласие на развод?

— Прямо в «десятку», жених! Разговор о разводе состоится только завтра!

Артему показалось, что мужчина усмехнулся.

— Считаете себя круче всех?

— Не твое дело!

— Ошибаетесь! Я хотел решить вопрос по-хорошему, но, видимо, придется поступить иначе.

— Да ты никак угрожаешь?

— Ну, что вы! Предупреждаю! Вы упрямы, но и я не привык отступать, так что нужные мне бумаги получу сегодня!

Ефремов согласился:

— Возможно! При условии, что сам и подпишешь их! Все! До завтра!

Капитан отключил телефон, дабы больше никто не мог его побеспокоить. Бросил мобильник в кресло. Попытался вновь уснуть, не получилось. Сон как рукой сняло. Оделся. Вот суки, отдохнуть не дали. Бумаги им подавай. И прямо сейчас. До завтра подождать не могут. А придется!

Капитан сел в кресло, закурив. Осмотрел квартиру. Как же в ней пусто, словно в склепе. И что делать? Вспомнил, что приглашен на проводы Дмитрия в армию. Ну, хоть этим вечер займет! А дальше? Днем ладно. База, полигон, занятия, время летит быстро. Но вечером? Телевизор, пара стаканов водки и до утра – на «массу»? Или дамочки, из тех, что пасутся в охоте за клиентами у баров и метро? Можно! Но после их притворных, отрепетированных ласк на душе еще хуже. А как было хорошо раньше. До того, как Лиза загуляла. Хорошо! Но в том-то и дело, что уже БЫЛО. И время назад не вернешь. Даже если супруга решит вернуться, капитан не примет ее. Он не прощает предательства, никогда и никому. Любимому человеку в том числе. А Лизу, что бы ни говорил Артем, он любил. Силой воли заглушая чувства к ней. И грубостью. Так легче.

В прихожей раздался мелодичный звонок. Артем подумал – Дмитрий! Что-то рановато, обещал зайти, но ближе к восьми вечера, а сейчас, – капитан взглянул на часы, – 18.25. Может, соседи решили начать раньше? Чтобы и закончить пораньше или, наоборот, продлить вечер? Все может быть. Ефремов вышел в прихожую. В «зрачок» он никогда не смотрел. Открыл дверь. Увидел двух крупных молодых людей, в строгих костюмах, черных галстуках. У одного при себе кейс.

Артем спросил:

— Вы к кому, господа?

— К вам, господин Ефремов!

И тут капитан понял. Парней прислал жених Лизы. Так вот что означали его слова – он не привык отступать и получит нужные бумаги сегодня! Ну, осел! Упертый! И наглый!

Парни вели себя мирно. Артем задал вопрос:

— И по какому поводу вы решили заглянуть ко мне?

— Нас прислал поговорить с вами один известный вам и весьма влиятельный человек!

— Новый жених моей бывшей жены?

— Да! Но, может, вы позволите зайти в квартиру? Не будем же и дальше вести переговоры через порог?

— Правильно! Мы не будем вести переговоры через порог. Мы их вообще не будем вести. До свидания, господа!

Капитан попытался закрыть дверь, но один из молодчиков выставил ногу:

— Не получится, капитан! Мы привыкли выполнять приказы босса. Выполним и сейчас!

Парень с силой толкнул дверь. Артему пришлось отступить в глубь прихожей. Парни вошли, прикрыв вход. Они заметили, как изменился взгляд офицера и нервный тик пробежал по его щеке. Им бы еще знать, что означало это. Тогда парни, скорей всего, поспешили бы ретироваться, так как и жесткий взгляд, и нервный тик означали, что капитан спецназа в ярости и готов к бою. Беспощадному, рукопашному бою! Но «шестерки» жениха Лизы этого не знали. Они явно переоценивали себя и недооценивали других. Впрочем, как правило, другие, на которых их выводил босс, были слабее парней. Отсюда самоуверенность и наглость. Да и внешне капитан не походил на супермена. В принципе, Артем и не был им, он являлся профессионалом-диверсантом, для которого война – жизнь! Его собственная жизнь.

Ефремов мог завалить парней немедленно, но сдержал себя, решив поиграть с наглецами:

— В чем дело, господа?

Тот, что был с кейсом, Серега, как выяснилось, указал Артему на его же комнату:

— Иди в гостиную!

Он не знал, наверное, что находится в однокомнатной квартире.

Артем предложил:

— Может, лучше на кухню?

Второй посланец неизвестного босса повысил голос:

— Ты чего не понял, мужик?

И повернулся к подельнику:

— Серег, помочь офицеру?

Парень с кейсом ответил:

— Не надо, Витя! Он не инвалид, в помощи не нуждается!

Витя заржал:

— Пока не инвалид!

И цыкнул на капитана:

— Ну, чего застыл? Шагай в комнату, делами будем заниматься! Нам с тобой время тратить в облом. Давай! Пошел!

Артем, сдерживая себя, прошел в комнату, сел в кресло. «Гости» устроились на диване. Сергей поставил кейс на колени. Открыл его. Достал несколько листов бумаги, на которых уже стояли печати. Потряс ими:

— Вот эти бумажки вы, господин Ефремов, сейчас быстренько подпишете, и мы уйдем! Разойдемся по-хорошему. Вы даже за каждую подпись по стольнику баксов получите. Так босс велел. Он у нас щедрый!

Капитан спросил:

— А вам сколько обломится за выполненную работу?

Ответил Виктор:

— Это не твое дело! Подписывай, да поехали мы.

Сергей протянул документы Артему. Тот принял их. В суть не вникал, убедился лишь в том, что ему передали подлинники, а не заверенные копии. Это хорошо.

Капитан встал:

— Где тут моя ручка?

Виктор предложил:

— Могу свою одолжить!

Артем ответил:

— Не надо. Она нам в принципе не нужна.

И медленно порвал документы.

Люди жениха Лизы сначала остолбенели, затем вскочил Сергей:

— Ах ты, сука паскудная! Ты что сделал, урод? Да…

На этом его гневная речь оборвалась. От прямого удара кулаком в голову. Подельника Сергея, Виктора, постигла та же участь, только он получил в физиономию ногой. Артем бил щадяще, не убивая противника, хотя применял приемы, смертельные для врага. Лишая его сознания. Два тела безжизненно распростерлись на диване. Ефремов удовлетворенно проговорил: