Липягин негромко, но так, что все услышали, сказал:

— С капитаном мы уже познакомились, на выезде сегодня. Хорошо познакомились. Он нам, можно сказать, всю душу излил.

На лицах подчиненных Ковалева появились сдержанные улыбки, послышались смешки. Витвицкий опустил голову. Только Овсянникова посмотрела на капитана с сочувствием.

— Не отвлекаемся, товарищи, — одной фразой навел порядок Ковалев. Смех сразу стих. — Московские коллеги приехали к нам в подкрепление в связи с убийствами в лесополосах.

Мужчина вернулся на свое место, сел, продолжил говорить:

— Прошу, так сказать, любить и жаловать. И оказывать всяческую поддержку.

— Вы неверно информированы, Александр Семенович, — мягко произнес Кесаев, и в кабинете вдруг наступила звенящая тишина. — Моя группа ведет собственное расследование, а в ваши обязанности входит всесторонняя поддержка. Так что надеюсь на плотное взаимодействие.

Местные переглянулись. Ковалев напрягся, поиграл желваками — с ним так разговаривало только большое начальство, да и то крайне редко. Однако он тут же взял себя в руки и вернул на лицо дружелюбное выражение.

— Можете рассчитывать на полное содействие с нашей стороны, Тимур Русланович.

Следователь кивнул.

— В таком случае, Александр Семенович, было бы неплохо, если бы вы ввели нас в курс дела и поделились своими соображениями.

Ковалев открыл папку с документами, бросил на них беглый взгляд, напоминая себе детали, и начал говорить:

— В последнее время в области серьезно возросло количество нераскрытых убийств. Изуродованные тела, в том числе детские, находят в парках Ростова и окрестных лесополосах, чаще в районе станций пригородных электричек. Мы предполагаем, что действует банда.

— Почему? — неожиданно раздался голос Витвицкого.

Полковник осекся, его подчиненные посмотрели на Витвицкого так, будто заговорил стул. В этом кабинете не было принято перебивать его хозяина.

— Что — «почему»? — сдерживая гнев, спросил Ковалев.

— Почему вы полагаете, что действует банда? — глядя на полированную поверхность стола, негромко спросил Витвицкий.

Кесаев недовольно свел брови к переносице, негромко, сдерживая раздражение, бросил:

— Подождите, капитан. Вопросы потом.

— Ничего, я понимаю… — полковник неожиданно улыбнулся. — Эмоциональная травма. Вы, Тимур Русланович, тоже ведь что-то хотели сказать?

— Александр Семенович, мне и моим людям необходимо ознакомиться с материалами, — произнес следователь, повернулся к Горюнову: — Олег, давай.

— Вероятно, понадобится обращаться к старым делам, так что было бы уместно, если бы вы выделили нам человека для работы с архивами, — сказал Горюнов.

Ковалев согнал с лица улыбку.

— Олег Николаевич, вы меня простите, но вы вообще понимаете, что в области происходит?

Липягин принял это как руководство к действию и посмотрел на Кесаева:

— Тимур Русланович, у нас каждый человек на счету, а вы хотите, чтоб для вас кто-то по архивам бегал?

— Эдик! — одернул подчиненного Ковалев, показывая, кто в доме хозяин.

Кесаев тем не менее помощь Ковалева не принял и ответил Липягину сам:

— Я, Эдуард Константинович, очень хорошо представляю, что происходит с нераскрытыми убийствами у вас в области. Если бы вы их раскрывали, нас бы здесь не было.

В кабинете вновь повисла тишина. Первым ее нарушил Ковалев.

— Не надо нервничать. Нам всем еще вместе работать, — сказал он и пристально посмотрел на следователя. — Завтра прямо с утра я попробую найти кого-то, кто поможет вам с архивами. А сегодня, может быть… в неформальной обстановке… в смысле за знакомство и совместный успех?..

— У нас с вами много проблем и большие задачи, вы это прекрасно знаете, — ответил Кесаев. — За совместный успех выпьем, когда он будет.

Полковник развел руками:

— Договорились. Сначала работа, потом все остальное.

Он поднялся из-за стола, тем самым давая понять, что совещание закончено, и, складывая документы, сказал Кесаеву:

— Вас разместят в «Московской». Гостиница, может, не самая лучшая, но главное — это здесь рядом. Так что ждем вас утром.

Подчиненные Ковалева гуськом потянулись к дверям. Ковалев с радушием пожимал москвичам руки, прощаясь. Наконец двери закрылись, и Ковалев остался в кабинете один. Маска радушия тут же исчезла с его лица. Он хмуро посмотрел на дверь и прошипел тихо, с ненавистью:

— Суки московские…

* * *

Кесаев вышел из здания УВД последним, оглядел свою группу и нахмурился. Здесь были все, кроме одного.

— А Витвицкий где? — поинтересовался он у Горюнова.

Тот огляделся на всякий случай, пожал плечами:

— Да кто его знает, товарищ полковник… Отошел.

Предположение майора не соответствовало действительности. Витвицкий не «отошел», он не дошел. Именно в этот момент капитан спускался по лестнице с чемоданом и портфелем в охапку. Следом старший лейтенант Овсянникова тащила его свертки с книгами.

Они остановились в вестибюле у проходной. Витвицкий поставил чемодан и молча забрал у Овсянниковой свертки. Это вышло неловко, и Виталий Иннокентьевич смутился.

— Спасибо вам, Ирина, — пробормотал он, избегая смотреть ей в глаза.

— Не за что, — улыбнулась она.

Снова повисла тишина, и пауза эта потянула за собой новую неловкость.

— Виталий Иннокентьевич, вы на шутки не обижайтесь, — заговорила старший лейтенант, пытаясь разрядить атмосферу. — Это они не со зла, а от работы. Когда насмотришься всякого, душа черствеет.

— Спасибо, — благодарно кивнул мужчина. — Я понимаю. Я привык… На самом деле я ведь не настоящий милиционер, я наукой занимаюсь… А так, чтобы как сегодня…

Он запнулся.

— А погоны капитанские у вас тоже ненастоящие? — не удержалась Овсянникова.

Витвицкий снова отвел взгляд, покраснел, как школьник.

— До завтра, Виталий, — улыбнулась Овсянникова. — Можно ведь без отчества?

— Извините, но я бы предпочел с отчеством.

Девушка перестала улыбаться и поджала губы. Ее редко вот так ставили на место.

— Хорошо. До свидания, Виталий Иннокентьевич, — сухо сказала она и пошла обратно к лестнице.

Витвицкий шагнул было следом, собираясь окликнуть, но запнулся о стоящий рядом чемодан, замешкался. Все вышло нелепо и неправильно. Не так он хотел расстаться сегодня с симпатичной старшим лейтенантом.

С досадой путаясь в свертках, Витвицкий поднял злосчастный чемодан, развернулся и лицом к лицу столкнулся с Кесаевым. Полковник смотрел на Виталия Иннокентьевича с неприязнью.

— Семеро одного не ждут, — сказал он таким тоном, что Витвицкого обдало холодом.

Капитан виновато опустил взгляд.

— И в другой раз, когда решите лезть с вопросами к старшим по званию, помните о субординации, товарищ капитан.

— Извин… — промямлил Витвицкий. — То есть… так точно, товарищ полковник.

Кесаев ничего не ответил, только тяжело вздохнул и направился к двери. Мысль о том, что он еще намучается с этим мальчишкой, не отпускала полковника. А Витвицкий семенил следом и думал совсем о другом…

* * *

В ресторане гостиницы «Московская» было тихо и немноголюдно. За высокими окнами, задернутыми пыльными шторами, уже стемнело. Большая часть столиков, накрытых накрахмаленными скатертями и украшенных крохотными вазочками, из которых торчали нелепые