свой род от грозных янычаров, – продолжал Лагу. – Третьи твердят о том, что твой одноглазый дружок вообще не человек, а демон.

– Вот это ближе к истине! – воскликнул Калгор, поглаживая своего любимца варана по пятнистой спине. – Имея такую гнусную рожу и горб…

– А я считаю, что ваш Архол из обычной цирковой семьи, – вступил в разговор жонглер Туан. – горб он получил там, где потерял глаз – во время выполнения какого-нибудь трюка. Все сказки о янычарах и хамитах – просто рекламная уловка.

Десять артистов бродячего цирка сидели у костра, продолжая обсуждать неожиданное появление конкурентов в Эль-Хоше. Птолемей склонялся к тому, что следует искать новое место для выступлений.

– В их труппе всего семь человек, но нам с ними тягаться не под силу.

– Это еще почему?! – Оргор попытался приободрить Птолемея, забыв о том, что собирался от него уйти. – Мы ведь тоже кое-что умеем! Я, например, готов хоть сейчас доказать Архолу, что умение совать в пасть ножи – не самое главное в жизни.

– Ты уже, кажется, попробовал что-то доказать Архолу, – горько усмехнулся Лагу. – Сынок! Я многое повидал на своем веку, но от того, что проделывают дружки одноглазого горбуна, даже меня пробирает дрожь. Одно дело рвать стальную цепь – и совсем другое разгуливать босиком по пылающим углям, насквозь протыкать себя мечом и играть с ядовитыми эфами так, словно они – безобидные котята. Выступления этого цирка запрещены в крупных городах – как думаешь, почему?

– Чем больше ты мне рассказываешь о трюкачах Архола, тем сильнее мне хочется увидеть все собственными глазами! – Оргор вскочил с места и нетерпеливо топнул ногой. – Уверен в том, что большинство трюков – чистейшей воды обман!

– Я еще не сказал самого главного, – нахмурился Птолемей. – Никто не знает, где живут эти люди. Они появляются и исчезают, когда вздумается. Ходят слухи о неком загадочном храме в самом сердце Аравийской пустыни и его жрецах, покровительствующих Архолу.

– И никто не пытался проследить за горбуном и его дружками?

– Зачем? Достаточно того, что все, кто имел неосторожность потешаться над Архолом, бесследно пропадали. – Птолемей встал. – Хватит болтать. Я принял решение. Завтра на рассвете мы отправляемся в Асуан, поближе к ласковым водам озера Насер и подальше от аравийских песков, которые, надо признаться, мне порядком надоели. Всем спать!

Циркачи разошлись по своим местам, а Oргор все сидел у костра, наблюдая за пляской языков пламени, и ловил себя на том, что думает о девушке с зелеными глазами. Он не решился спрашивать о ней у Лагу, но был уверен – зеленоглазую красавицу надо искать среди артистов бродячего цирка Архола.

Костер погас. Над крышами Эль-Хоша показался край красного диска солнца. Он напомнил Оргору цвет плаща девушки, которая со вчерашнего дня занимала все его мысли…

Птолемей встал первым. Подняв капот потрепанного джипа, он возился с двигателем, время от времени поглядывая на Оргора, и наконец не выдержал затянувшегося молчания

– Ты сам не свой, сынок. – Лагу вытер испачканные в масле руки ветошью, захлопнул капот. – Почему не собираешь вещи?

– Прости, Птолемей, – развел руками Оргор. – Я остаюсь в Эль-Хоше. Если все будет хорошо, присоединюсь к вам через несколько дней…

– Оставляешь нас?

– Ты не сказал мне всей правды, Птолемей. Придется искать ее самому.

– Значит, все-таки решил увидеть выступление трюкачей Архола, – покачал головой Лагу.

– Девушка! – признался Оргор. – Я должен поговорить с ней, иначе не смогу обрести утраченный покой. Мне кажется, что мы уже встречались. Ее глаза…

– Влюбленный дурачок! Разве вокруг мало девушек? За таким красавцем, как ты, любая побежит сломя голову!

– Но мне любая не нужна, – опустил голову Оргор.

– Вот уж поистине правы те, кто говорит, что любовь слепа! – Лагу огорченно прикрыл глаза. – Угораздило же тебя втюриться не в кого-нибудь, а в трюкачку Архола!

– Откуда ты знаешь, что она его трюкачка? Может, она просто, ну, подрабатывает там… – замялся Оргор.

– Знаю, малыш. К сожалению, знаю. Пойдем-ка присядем. Видит Аллах, я не хотел рассказывать всего, что знаю, но теперь придется. Это единственный способ образумить тебя.

Птолемей отвел Оргора к колодцу. Мужчины сели на каменное ограждение. Прежде чем заговорить, Лагу долго смотрел в прохладную глубину и вздыхал.

– Ты знаешь, что, до того как основать свой цирк, я был постоянным участником боев без правил?

– Слышал, что ты дрался за деньги, – кивнул Оргор. – Потом повредил руку…

– Я был лучшим представителем Египта в этом жестком виде спорта, мой друг! – Птолемей гордо вскинул голову. – Нильский Молот – так меня звали. Победил в доброй сотне поединков и был на вершине карьеры, когда встретил Архола. Он уже тогда выступал со своим цирком и пришел в спортивный зал, где я тренировался, чтобы сделать мне предложение.

– Он хотел, чтобы ты пришел в его труппу! – догадался Оргор.

– Именно! – Лагу хлопнул ладонью о камни колодца. – Он сказал, что ему нужны крепкие парни. Вообрази себе мое негодование: звезду ринга пытается нанять какой-то оборванец без роду без племени! Ради шутки я спросил у горбуна размеры своего гонорара, и знаешь, что он мне ответил? Заявил, что работать у него – само по себе великая честь! Я имел глупость рассмеяться Архолу в лицо и послал его ко всем чертям, а он во всеуслышание заявил, что следующий бой Нильского Молота станет для меня последним. Никто не обратил на эту угрозу внимания, и совершенно напрасно. Не прошло и недели, как я был вызван на поединок никому не известным бойцом. Он называл себя Песчаной Змеей и скрывал лицо под маской. Я принял вызов и…

– Проиграл? – ахнул Оргор.

– В первые секунды поединка, – с грустью в голосе согласился Птолемей. – Если быть точным, то боя вообще не было. Песчаная Змея просто ткнул меня пальцем в предплечье, и я свалился на ринг, полностью потеряв контроль над телом.

– Мне это знакомо, – кивнул Оргор. – Вчера вечером Архол проделал со мной нечто подобное.

– Тебе еще повезло. Горбун, видимо, находился в добром расположении духа, иначе бы… Ты знаешь, почему я никогда не показываю публике свою правую руку? Думаешь, ради сценического образа?

Не дожидаясь ответа, Птолемей достал руку из кармана халата и резким движением засучил рукав. Оргор вздрогнул. От локтя до кисти рука Птолемея походила на безобразную ветку высохшего дерева. Кожа потемнела, сморщилась, а местами даже потрескалась. Пальцы скрючились, как когти, и когда Лагу пошевелил ими, суставы чуть слышно щелкнули.

– Я обращался к разным врачам, но все они твердили, что сталкиваются с подобным заболеванием впервые, – вздохнул Птолемей. – Один профессор заявил, будто моя рука наполовину мумифицирована.