— Ничего-ничего, мы кое-что прихватили, — ухмыльнулся мужик, жестом фокусника извлекая из-за спины раздувшийся пакет с эмблемой супермаркета. Оттуда гордо выпирал вверх багет, по одну сторону его, гораздо ниже, круглился кончик палки копченой колбасы, по вторую — ее сестра из рода вареных. Занятное зрелище.

— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, а коль с собой еду несет, наплюй на Камасутру, — сымпровизировала я, многозначительным кивком указывая на двусмысленную композицию, торчащую из пакета.

Боровичок коротко хохотнул, оценив шутку, женщина, именованная Настей, слегка покраснела, ничего не понял один дроу. Но специально для иностранного гостя я позвала:

— Пойдем завтракать. Гости угощают хозяев.

Равнодушное лицо не торопящегося вкладывать мечи в ножны серокожего постояльца заставило тощую Настю из красненькой стать белой в розовую пятнышку и задрожать осиновым листиком на ветерке.

— Кажется, ваш гость, Геленочка, считает нас опасными, — хмыкнул мужичок, успокоительно похлопывая свою спутницу по руке. Делал он это как нечто привычное, поднадоевшее, но воспринимавшееся как неизбежное зло. Причем моржеусый не боялся, посматривал на дроу с любопытством и, что странно, даже без тени удивления.

— Не себя? Вас? Чего-то он напутал спросонья, — фыркнула я.

— И чумная крыса может впиться в руку, — проронил Нейр.

Похоже, нам только что рассказали пословицу.

— Уверяю, не в наших интересах причинять какие-либо неудобства, неприятности или тем паче вред хозяйке дома, — сделал заявление в качестве перестраховки мужичок.

Дроу постоял, зеркальные очки делали его еще более инфернально эффектным, и все-таки едва заметно наклонил голову, пряча клинки. Словом, дал понять, что до некоторой степени верит.

— Пошли на кухню. Хочется услышать, откуда вы знаете про молнию, а еще более любопытно, каким образом мой серокожий гость связан со всем этим безобразием. Кстати, как меня зовут, вы знаете, а ваших имен я не слышала.

В пакете Николая Степановича, можно просто Степаныча, как представился мужчина, нашлось достаточно снеди, чтобы обеспечить завтраком оставшуюся почти без ужина меня, вновь проголодавшегося дроу и самого господина Кольцова со спутницей. Анастасия Степановна, проще тетя Настя, тоже Кольцова, оказалась не женой боровичка, а сестрой. Степаныч задумчиво взвесил все «за» и «против» и принялся резать правду-матку в присутствии иномирянина-дроу. К тому же отправить его посидеть в соседней комнате, пока мы харчи со стола метем, я бы повода не нашла.

— Видите ли, Геленочка, простите, что без отчества, но, полагаю, разница в возрасте позволит мне звать вас по имени… — начал усач, сделал маленькую паузу, дождался, пока я кивну, зажевывая фамильярное предложение копченой колбаской, и продолжил: — Настенька — потомственная провидица особого толка. Ее видение показало, что вам после, хех, столкновения с небесной благодатью суждено обрести дар привратницы. Редкостный в своем роде. Не так много людей на Земле обладает таким талантом.

— Столкновение с благодатью? Это вы о том, что меня молния по лбу долбанула? — перевела я.

— Совершенно верно, — шумно хлюпнул чаем Степаныч, его сестрица скромно пригубила чаек из кружки с рыжим котенком и потянулась за бутербродом с сыром.

— И что делает привратница? Судя по всему, открывает какие-то некондиционные двери куда-нибудь ВНИТУДА?

— Именно! — радостно воскликнул господин Кольцов, одобряя то ли мою сообразительность, то ли сам факт существования редкой зверюшки из неведомого класса «привратников».

— Когда у меня в кладовке появился гость, — я многозначительно ткнула пальцем в изысканно метущего снедь со стола дроу (тот, как показывала практика, предпочитал наблюдать и слушать, а не трепать языком), — я и близко ни к одной не подходила.

— Это не имеет значения, Геленочка. Ваше… э-э-э… биополе взаимодействует с энергетической структурой места, которое вы считаете домом, и создаются врата между мирами, пропуская гостей. Дверь, как предмет материальный, для этого не обязательна.

Пророчица специфической ориентации затрясла сосульками грязноватых, пего-рыжих волос, подтверждая слова брата.

— Вы намекаете, что теперь у меня вместо квартиры будет проходной двор, через который начнут шастать все кому не лень? — недопоняла я шутки юмора. Забавный фантастический эпизод грозил обернуться большой полярной лисичкой.

Я и этого-то очаровательно-депрессивного дроу не знала, куда девать. Если только в стрип-клуб в аренду сдавать? Только не уверена, что толк будет. Темные эльфы, похоже, гордый народ. С другой стороны, я не настолько много зарабатываю, чтобы такого мужчину для эстетического удовольствия держать. Не прокормлю.

Вот странно, на кухне торчит дроу, провидица и усатый мужик, сообщающий о том, что вся жизнь, начиная со вчерашнего вечера, у меня превращается в сказку с присказкой «чем дальше, тем страшнее», а я не психую, не пугаюсь, не истерю, даже маме звонить не бросилась. Хотя с мамой это я лишку дала. Проблемы всегда предпочитала сама решать, в крайнем случае, Стаську спрашивала. Брательник у меня самый лучший из мужчин, эх, не был бы он моим братом, за такого бы сама замуж пошла. Шутка.

Ответа по поводу проходного двора я не услышала, слова Степаныча перебило чириканье звонка. Сезон открытых дверей продолжался! Даже хорошенько подумать над тем, «кто стучится в дверь моя», не успела. Настойчивая трель повторилась.

— Иду, спешу и падаю, роняя тапки, — пробормотала я, выдвигаясь на передовую.

Неправильная получилась суббота. В выходной надо отдыхать, а не встречать спозаранку незваных, нежданных и совсем незнакомых гостей.

Дроу прервал завтрак и тенью заскользил следом, то ли прикрывая тылы из чувства признательности, то ли считая, что без меня его шансы на выживание в чужом солнечном мире значительно снижаются. Одним гостем в дурдоме больше, одним меньше. Я даже не стала спрашивать, кто приперся и трезвонит, распахнула дверь и в легкой оторопи уставилась на очередной кадр.

На площадке находился мужчина, высокий, на голову выше меня, точно. Почти такой же худощавый, как дроу. Белый, в том плане, что не серокожий, не негр и не китаец. Черноволосый, тонкогубый, со здоровенным носом, больше походящим на клюв, щеками впалыми, как у посидевшего на диете Джулиана Белза. Совсем не красавец, не молодой, явно за сорок. Не сказать, что битый жизнью, скорей откованный, как клинок на наковальне, когда все лишнее кузнец молотом отбивает, придавая заготовке форму. (На прошлой неделе документальный фильм смотрела, вот картинка и запала.) Черные ботинки блестели, словно зеркала, на черных джинсах не было ни одной капельки грязи. Он машину вплотную к подъезду ухитрился подогнать или умеет летать? Черный плащ на дяденьке сидел весьма уместно. Мало кто из мужчин умеет носить длинный плащ красиво, этот умел.