и наваждение в тот же миг отхлынуло. Твою ж налево… Как они-то теперь будут? Если он валяется в бреду в больнице, то на что они будут жить? На выплачиваемую раз в 2–3 месяца зарплату ведущего инженера-технолога? Или побегут просить денег у их родителей? Те-то, конечно, не откажут — вот только у них у самих-то мало что есть! Оставалось лишь надеяться на то, что все это ненадолго, скоро он наконец-то очнется — и все вновь станет как прежде… Хотя, честно говоря, возвращаться из такого родного Советского Союза, из детства в ту гниющую со всех сторон капиталистическую Россию не было ни малейшего желания…

К доске в этот день не выходил больше никто, так что остаток урока пролетел для Михаила как-то незаметно, словно в полусне… Физичка рассказывала что-то про теорию Планка, уже упомянутую им красную границу фотоэффекта, которую она называла просто «длинноволновой», работу выхода и уравнение Эйнштейна — все на, разумеется, школьном уровне в то время, как ему в голову все лезли формулы и законы из университетского курса, формулы и функции Планка, законы излучения, связь классической и квантовой теорий излучения, комптоновское рассеяние и еще почему-то целая куча всякой фигни из университетского курса физики, которая сейчас была вообще и не нужна-то! То ли это было своего рода способом отвлечься от происходящего вокруг бреда, то ли, зацепившись за этот фотоэффект, мозг теперь пытался вспомнить и другие вещи из когда-то изученного в университете курса общей физики. Потом решали какие-то физические задачки, но все это было словно в каком-то полусне из-за не исчезавшего ощущения нереальности происходящего… Так что когда прозвенел звонок, и весь класс двинул на выход, Михаил даже не обратил на то особого внимания…

— И давно ты институтскую физику учишь? — вырвал его вдруг из раздумий голос физички.

— Второй год, — сказал первое, что пришло в голову, Михаил.

— Ученым стать хочешь?

— Нет, инженером.

— Ну молодец, — кивнула каким-то своим мыслям физичка. — Только тут-то зачем все это устроил? На меня хотел произвести впечатление?

— Да нет… Сам не знаю…

— Ладно, — вдруг улыбнулась физичка. — Не оправдывайся… Я-то сначала не поняла, а потом обратила внимание, какими глазами ты на меня смотрел…

— А разве любить — грех? — решил подшутить Михаил. — Помните, как в том фильме?

В конце-то концов это все — лишь бред в результате черепно-мозговой травмы! Так почему бы и не пошутить малость, в конце концов? Какое-никакое да развлеченье…

— Нахал, — на этот раз уже чуть не рассмеялась физичка. — Видела я тот фильм. Нет, не грех! И фильм хороший. Только это не любовь. Это… другое. Ладно, — подвела итог училка. — Я про твои слова и твою выходку никому не скажу. Но чтобы это было первый и последний раз!

— Да понял, — ответил Михаил.

— Ну вот и хорошо…

«Это что же, мой бред меня еще и жизни учить будет?» — откровенно удивился Михаил, но виду не подал, только собрал портфель и пошел в коридор. А все ж красивая она! И как они в школе на это внимания не обращали? Или просто воображение создало вместо реального какой-то идеализированный образ? Но только почему?

«А ведь где-то в это время я начал с Ленкой встречаться», — вдруг подумал Михаил. Но уж нет! Пусть все вокруг и ненастоящее, но хоть в своем бреду он не станет повторять эту ошибку! Да и, тем более, не было у него к ней уж никаких чувств кроме откровенного презрения… Все перегорело и ушло в прошлое, заслонилось новыми чувствами к той, с кем он и прожил большую часть своей жизни. Впрочем, это было уже гораздо позже, когда он уж работал инженером на заводе… Собственно говоря, там-то они и встретились первый раз — двадцатишестилетний инженер со стажем и молоденькая студентка-практикантка. Потом были почти два года дружеского общения и редких встреч, итогом которого стало то, что когда ему уж было 28 лет они решили жить вместе, а спустя еще год расписались — также тихо, без всяких празднеств. Таково было их совместное решение…

С первой же женой, этой самой Ленкой, Михаил развелся еще в 22 года, как узнал, что та «ходит налево» — и разочарование от того брака было столь сильно, что других женщин у него не было почти шесть лет. Нет уж, такой судьбы ему точно не надо! Лучше уж подождет до тех своих 26–28 годов, и чтобы уж сразу все нормально было! Если, конечно, его бред продлится настолько долго, что было очень маловероятно… Эх, скорей бы уж очнуться!

Вторым уроком оказалась алгебра…Касательная к кривой, геометрический смысл производных и прочая фигня… Здесь Михаила, впрочем, не спрашивали, хотя весь уроке его так и подмывало сказать что-нибудь про решение уравнений в частных производных или методы математической физики, но увы — интереса к его протянутой руке учитель так и не проявил. Так что, несколько расстроившись и решив несколько элементарных задачек, он записал домашнее задание и вскоре отправился на перемену.

Шоком стал для него третий урок — истории… и хоть, казалось бы, ничего не предвещало, но в их классе всегда висел на стене портрет Ленина… Вот только, войдя сейчас, Владимир с удивлением заметил на его месте сразу три портрета — хорошо знакомого Ленина слева, но в дополнении к нему справа висел портрет товарища Сталина, а посередине между ними- портрет какого-то смутно знакомого, словно где-то виденного мужика. Вот только вспомнить, кто же он такой, почему-то никак не удавалось… И это сбивало с толку. Если его сознание вдруг вытащило из каких-то глубин памяти школьные воспоминания, то откуда тогда взялось такое разительное несоответствие увиденного сейчас с былой реальностью?

Это было уже что-то странное, и Михаил даже непроизвольно протер глаза, но картинка меняться упорно не желала. Тогда он решил проверить реальность происходящего более простым и, казалось бы, надежным решением — попросту ущипнув себя за руку. Боль оказалась на удивление реалистичной… Но, быть может, то все «отзвуки» чего-то происходящего в реальности с его бессознательным телом? Ответа не было…

Подумав, что раз уж у них сейчас идет история СССР, то что-то можно найти и в учебнике, Михаил открыл и даже быстро перелистал оказавшийся на этот раз совершенно незнакомым учебник. Такого у них не было точно! В качестве его авторов стояли также ни о чем не говорящие ему фамилии — Базилевич, Бахрушин, Панкратова и пара еще, а ниже стояла отметка о 14 издании. 1964 год, почти новенький… В учебнике освещались