Как и все Бэбкоки, тетя Ширли была доверчива и очень добра. Именно она, по доброте души, забрала к себе Рут и Вивиан, когда скончались их родители.

Тетя Ширли взяла Рут под свое крыло, когда та была ребенком, а теперь пришла ее очередь защитить тетю Ширли. Рут не допустит, чтобы ту обвели вокруг пальца, как это случилось, когда встал вопрос о починке кровли или когда тетя, поддавшись на уговоры, по своей наивности купила ничем не обеспеченные акции.

— Не знаю, тетя Ширли, — заговорила Рут, — но в этом родиче, который неизвестно откуда взялся, есть что-то подозрительное. Кто его знает, вдруг это очередной стряпчий по темным делам или даже убийца.

— Глупости! — Тетя Ширли вырвала руку, которую держал Борис, и захлопнула Библию. — Как ты можешь так говорить о своих родственниках! Мне это не нравится. В любой семье на одного принца приходится три конокрада. Свисает ли с его ветви на семейном древе герб или веревка, он все равно член семьи.

Тетя Ширли произнесла это гордо выпрямившись и с таким выражением на лице, что становилось ясно: ее ничему не научили ни кровельщик, ни биржевой мошенник.

— Я уверена, этот милый молодой человек даст нам вполне разумное объяснение, почему его нет в нашей Библии.

Рут покачала головой. Нет, тетя неисправима, она верит всем и каждому. В городке Уиллоу-Глен она слыла эксцентричной богачкой. Рут было неприятно даже думать о том, что нашелся еще один бесчестный тип, который решил воспользоваться доверчивостью тети Ширли.

— Кузен Такер — милый молодой человек, — успокоительным тоном повторила тетя Ширли. — Ты только не мешай ему.

Как это — не мешай? В чем? Грабить их? Перерезать им горло во сне? Нет, обсуждать дальше эту тему смысла не имело, поэтому Рут промолчала. Ничего, решила она, главное — правильно сформулировать вопросы, и тогда она заставит пришельца так или иначе рассказать, кто он такой и зачем явился.

Спускаясь по лестнице, Такер еще сверху увидел людей, склонившихся над большой Библией. Наверное, читают о Рождестве Христовом. Сам он согласился участвовать в праздновании, чего в этом году всей душой стремился избежать, вовсе не из благочестия. Если б не кареглазая брюнетка, он бы спокойно наслаждался одиночеством в своей комнате.

Такер слыхал, хотя и не верил, будто некоторые женщины вырабатывают какие-то феромоны, которые делают мужчин их рабами, лишая разума. Если это так, подумал он, то ему досталась двойная доза этих самых феромонов.

Заметив Такера, постояльцы оборвали свой диспут, или молитву, или что там еще и уставились на него. Смущенный, он быстро оглядел себя. Так, водолазка аккуратно заправлена в джинсы, молния застегнута, носки одинаковые. Все в порядке.

Когда он поднял глаза, оказалось, что все продолжают смотреть на него, особенно брюнетка. Эта вообще глядела как-то хмуро.

Первой заговорила русая, очень сильно накрашенная девочка-подросток:

— Привет, куз.

Такер поднял брови. Куз? Кто его знает, как у них принято говорить, у этих подростков, но надо надеяться, это комплимент.

— Я рада, что ты с нами, — сказала тетя Ширли.

— Надеюсь, она не выкручивала вам руки, — подхватил Орен. — Ширли очень любит командовать, просто ужас.

Все заулыбались и закивали головами. Тетя Ширли тоже расплылась в улыбке, ей, по-видимому, понравилось, что ее считают такой.

— Да нет, мои руки в порядке, — ответил Такер, усиленно размышляя, что делать, как поступить. Он приехал сюда, чтобы побыть в одиночестве, так какого же черта он оказался среди этих людей, собирающихся справлять Рождество, то самое, которое сам праздновать вовсе не собирался?

— Хорошо, — сказала тетя Ширли, — тогда они тебе пригодятся. Надо залезть на стремянку и повесить на елку электрические гирлянды.

— Ну вот, она опять за свое, — пожаловался Орен и повернулся к хозяйке гостиницы: — Ты бы хоть познакомила его с нами, а потом уж будешь им помыкать.

Брюнетка подошла к Такеру.

— Я познакомлю. — Она скороговоркой произнесла имена присутствующих, показывая на них по очереди рукой.

Тетя Ширли, уже ему знакомая, и ее друг Борис Шмидт. Далее Орен Купер и его жена Ада Мэй. И их сын Дьюи, на вид ему лет пятьдесят. Элдон и Розмари Гивенс, а накрашенная девчонка — их дочь Брук. Сестра брюнетки Вивиан Марш, громадные голубые глаза, точно у сиамской кошки.

И наконец брюнетка.

— Я Рут, — сказала она, протягивая руку.

Рука была маленькая, но сильная. Наверное, как и все у нее, подумал Такер. Он почувствовал неодолимое желание узнать ее поближе. Значительно ближе.

— Ну как, эти имена вам о чем-нибудь напоминают? — спросила Рут, обводя рукой стоявших людей.

Шмидт, Купер, Гивенс, Марш. Эти фамилии ни о чем ему не говорили, хотя надо учесть, что он жил в Уиллоу-Глен много лет назад. С другой стороны, ему тридцать один, а большинство этих людей намного старше, кроме сестер Марш, которые, похоже, его ровесницы или чуть помоложе. Ну, еще Брук. Такер пожал плечами и легонько качнул головой.

Его ум занимала одна загадка. Если все собравшиеся здесь — из городка Уиллоу-Глен, а это можно заключить из слов Рут, которая почему-то считает, что он должен их знать, то отчего они, вместо того чтобы встречать Рождество у себя дома, собрались здесь?

Они уже замучили Такера расспросами о его семье. Ну что ж, у него тоже есть пара вопросов.

— Я слыхал, некоторые в День благодарения выезжают куда-нибудь на природу и там устраивают обед с индейкой и прочими причиндалами. Скажите, это что, новая традиция — собираться тут на Рождество?

Рут недовольно скривилась, поджав губы. То ли ей не понравился его ответ, то ли вопрос.

— Что-то вроде того, — буркнула она.

В следующие несколько минут холл превратился в склад елочных игрушек, мишуры, бус и гирлянд. Рут все разматывала и разматывала бесконечный провод с лампочками, а Такер вешал его на елку, стараясь отряхнуть воспоминания о том, как много лет назад Ньюланды вот так же украшали свежесрубленную ель в этой же самой комнате. Лампочки развешивал мистер Ньюланд, они с Крисом занимались игрушками, а миссис Ньюланд стояла и показывала, где остались пустые места. Единственным, что удерживало Такера от того, чтобы все бросить и убежать, была женщина, стоявшая внизу и терпеливо подававшая ему лампочки. Их руки то и дело соприкасались, и тогда он еле удерживался, чтобы не притянуть ее к себе и не целовать, пока не задохнется.

Между тем она не переставала задавать вопрос за вопросом. Такер находил этому единственное объяснение: его лицо показалось ей знакомым и она пытается понять, откуда знает его.

Он мог бы прямо сказать ей, что они никогда прежде не встречались, но у нее был такой приятный голос. Да, он жаждал одиночества, но сейчас обнаружил, что ему нравится стоять рядом с этой маленькой женщиной, проявляющей неуемное любопытство.