В жаркий августовский день 1907 года экипаж генеральши Белой двигался по 1-й Морской улице. Это самый центр Владивостока. Спустившись по 1-й Морской вниз, мы упрёмся в железнодорожный и морской вокзалы и бухту Золотой Рог. Поднявшись вверх и перевалив сопку мимо дома, где позже жил и умер автор «Дерсу Узала» Арсеньев, — выйдем к Амурскому заливу. В несчастливый для генеральши час с её экипажем опасно сблизился автомобиль, в котором находился присяжный поверенный Преображенский. На перекрёстке 1-й Морской и Посьетской автомобиль налетел на экипаж. «Лошади испугались и, бросившись в сторону, перевернули экипаж. При сильном толчке от перевёрнутого экипажа госпожа Белая упала из него и получила значительные ушибы, — сообщала потом газета “Дальний Восток”. — Госпожа Белая была немедленно доставлена домой, а на господина Преображенского составлен полицейский протокол».

По нынешним меркам на перекрёстке в центре Владивостока произошло самое рядовое, хотя и «учётное», имея в виду «значительные ушибы» генеральши, ДТП. Для того времени это была из ряда вон выходящая авария, сегодня сопоставимая разве что с падением вертолёта на автомобиль. До 1907 года машин в городе было так мало, что столкнуться даже с конным экипажем и тем более друг с другом им не позволяла теория вероятности. Но вот критический порог концентрации автомобилей был перейдён, в результате чего и произошла историческая встреча генеральши с присяжным поверенным. Естественно, виновником первой во Владивостоке аварии с участием автомобиля должен был стать человек с символической фамилией Преображенский.

Не было ни ГИБДД, ни ОСАГО. Несмотря на косвенную поддержку общественного мнения (цитировавшаяся заметка в «Дальнем Востоке» завершалась такой сентенцией: «Владельцы лошадей должны приучать их к культурным новшествам»), Преображенский серьёзно рисковал. Мария Фоминична Белая оказалась женой самого генерал-майора Белого — экс-начальника артиллерии Порт-Артура, который после сдачи этой крепости переехал во Владивосток и уже здесь занялся созданием артиллерийской обороны Владивостокской крепости. Преображенский решил свалить всю вину на кучера генеральши и даже провёл небольшую пиар-акцию, дав в печати такое объяснение: «Лошади стали пугливо пятиться, шофёр, весьма опытный в управлении автомобилем и имеющий надлежащий аттестат, остановил совершенно автомобиль. Несмотря на это, кучер госпожи Белой, сам впервые видевший автомобиль и, по-видимому, не менее лошади испугавшийся его, не справился с ролью кучера и повалил на бок экипаж».

Попытка манипуляции общественным мнением не спасла Преображенского от штрафа и необходимости принести извинения в адрес генеральши Белой. На ближайшем заседании городской думы были приняты правила передвижения автомобилей в городе. Максимальную скорость ограничили 12 вёрстами в час, а «при выезде из ворот или повороте на другую улицу» — 4,5 версты в час. Запрещалась «езда вперегонки»; автомобили были обязаны уступать дорогу любому конному транспорту. Одновременно встал вопрос о дорогах. Ведь настоящий внедорожник — вовсе не автомобиль, а человек. Машине нужно более или менее ровное покрытие.

Вряд ли Преображенский и Белая понимали, при каком историческом для города событии они присутствовали. До есенинского соревнования жеребёнка с паровозом оставалось ещё больше десятка лет. Говорящую фамилию «Преображенский» ещё не ангажировал Булгаков. Жизнь уверенно опережала литературу. Начинался ХХ век.

Следующее после времён генеральши Белой скачкообразное изменение поголовья автомобильного стада во Владивостоке произошло уже на моей памяти, первые мерцающие пробуждения которой относятся к финальным доперестроечным и ранним перестроечным советским годам. Первым увиденным мною представителем, так сказать, автопрома Страны восходящего солнца стал японский танк. Вернее, башня от него. В моём детстве музей Военно-морского флота во Владивостоке располагался в здании бывшей лютеранской кирхи. В начале 90-х здание вернули лютеранам, и музею пришлось переехать. Но тогда он ещё находился в этом островерхом краснокирпичном здании. Возле музея стояла под открытым небом военная техника. По ней постоянно лазали подпившие взрослые и дети, которым для куража ещё не требовалось взбадривать себя алкоголем. Там и была выставлена эта башня — трофей маньчжурской войны 1945 года.

Много лет спустя, уже взрослым, я опять увидел эту танковую голову у нового здания музея ВМФ. Шла иная эпоха. Россия по своей привычке снова слиняла в два дня, и японская техника теперь уже гражданского назначения обрушивалась на нас разноцветной металло-пластмассово-резиновой лавиной. «Стоило вести войну с Японией в 1904–1905 годах, в 1922 выгонять японских интервентов из Приморья, в 1938 воевать с ними у озера Хасан на самом южном аппендиксе Приморья, а в 1945 — уже на территории Китая, чтобы к началу нового века поголовно пересесть на их технику и каждое 9 мая патриотично повязывать на “Тойоты” и “Мазды” георгиевские ленточки», — подумал я, внук участника боевых действий на Хасане. Повернулся и пошёл к своей «Сузуке», отдыхавшей неподалёку.

4

О том, что Приморье ездит на автомобилях с правым рулём и не видит в этом ничего плохого, знают все. Другой вопрос — откуда вообще пошло разделение на праворульные и леворульные государства. Возможно, последней правды здесь не знает никто, но мы можем оперировать целым набором любопытных мифов и версий.

Общее правило очевидно: в странах с правосторонним движением производят автомобили с левым рулём, и наоборот. Труднее ответить на вопрос о том, почему когда-то одни нации предпочли двигаться по правой стороне, а другие — по левой. Он не менее интересен, чем вопрос о разных богах. Едва ли не вся Европа, включая сюда и СССР-Россию, а также США, рассматриваемые в качестве плода дальнейшего развития западноевропейского протестантского духа, ездят по правой стороне дороги и предпочитают левый руль. Однако Великобритания (от которой во многом происходят те же США), Япония и Австралия почему-то поехали другим путём.

По версии, близкой к старой геополитической концепции противостояния морских и сухопутных цивилизаций, всё дело в островном характере Великобритании и Японии. Якобы островитяне в своё время узаконили правила расхождения судов в море правыми бортами, тогда как жители материков, плававшие только вдоль речных берегов, предпочитали расходиться левыми бортами — с тех пор, мол, и повелось. Правда, мне непонятно, почему в море было решено расходиться именно правыми бортами. К тому же на острове Мадагаскаре, к примеру, принято правостороннее движение, а во вполне материковой Индии — левостороннее.

Другая концепция гласит, что всё дело в последствиях имперской экспансии Великобритании. В странах, находившихся под контролем британцев, прижились левостороннее движение и правый руль. Этим легко объяснить «индийский казус», а также левостороннее движение в тех же Австралии, Новой Зеландии и Сингапуре (остаётся, правда, исключение в виде левосторонней Японии, которая никогда не находилась под властью англичан; об этом — ниже). По одной из наиболее правдоподобно выглядящих гипотез, введением левостороннего движения Англия обязана своему национальному транспорту — кэбам, «водители» которых сидели наверху и держали в руке (естественно, правой) хлыст. При правостороннем движении хлыстом попадало бы не только лошадям, но и идущим по обочине прохожим. Поэтому королева якобы издала специальный указ о введении на территории империи левостороннего движения.