Соседка, крупная энергичная женщина с выжженными перекисью волосами, недовольно поводит плечом.

— Да, бабушка тут сто лет живет. Ну и что? Я десять лет вкалывала без выходных, моталась в Турцию, Польшу, деньги зарабатывала. Я их честно заработала и купила комнату. Моя комната в два раза больше бабкиной и стóит в два раза больше.

Она права. Но как объяснить бабушке, что при продаже квартиры деньги делятся не пропорционально времени ожидания в очереди, а пропорционально метрам, которые ей принадлежат? И что ее соседке действительно причитается сумма, на которую можно купить квартиру.

Два поколения. Две судьбы. Две правды.

Проходим одну парадную сверху донизу. Входим во вторую. На третьем этаже на двери два звонка. Коммуналка. Звоним. Дверь открывает женщина. Гладко зачесанные волосы собраны узлом на затылке. В ушах массивные серебряные серьги. На плечах — шаль с шелковистой бахромой. Выслушав мое вступление, она пропускает нас внутрь. Просторный полупустой холл, блестящий паркет — все это больше похоже на отдельную квартиру.

— Из какого вы агентства? — спрашивает она нас.

— Агентство «Дом Плюс», подразделение «Элитные квартиры», — бодро рапортует Ленка.

Дама смотрит на меня. Темные глаза без блеска, чуть надменное выражение лица.

— Нами уже занимается другое агентство, — говорит она. — Лично директор.

Да, где уж нам уж. Мы-то знаем, что ни один директор мало-мальски серьезного агентства лично не ведет сделки, не царское это дело, но возразить нечего. Непонятно только, почему она пригласила нас в квартиру.

— Но с вами тоже можно работать, — неожиданно добавляет дама, не отрывая от меня взгляда. — Я врач. Дорогой врач. Экстрасенс. Мне нужна хорошая квартира. Пока вы тут стоите, я просмотрела карму вашего агентства. С ней все в порядке. И у вас лично — всего восемь узлов.

— Восемь узлов чего? — не понимаю я.

— Восемь узлов кармы. С вами можно иметь дело.

Она все еще смотрит на меня. Ленкина карма, похоже, ей совсем не интересна.

— Конечно, я занимаюсь не только целительством, — продолжает она. — Мир так несовершенен. Его надо корректировать. Вы знаете, что такое матрица? — спрашивает она.

— Не знаю, — честно признаюсь я.

— Это такое изображение человека. Например, в виде куклы.

В воображении у меня всплывает образ воскового гомункулуса, утыканного иголками, и чернокожий жрец вуду, толстыми губами шепчущий заклинания.

— Вижу, уже представили, — усмехнулась дама. — Я работаю с матрицами. Сейчас — с двумя. Матрицей Ельцина и Сильвестра Сталлоне. Скоро у нас не будет президента. Вчера передавали, что он заболел. Уже болеет. Ему осталось жить, — она снова усмехается, — девять дней.

Мы переглядываемся с Ленкой. Дама не похожа на сумасшедшую. Она спокойна, уверена в себе, логична. Если не считать последней фразы. Впрочем, и последняя фраза логично вытекает из сказанного выше.

— Не удивляйтесь, — она продолжает смотреть на меня, — жизнь гораздо богаче, чем вы думаете. В ней действуют силы, которые вы даже не можете себе представить. Оставьте мне свой номер телефона. Может быть, я вам позвоню. Через десять дней.

Мы вышли на улицу.

— Слушай, — говорит Ленка. — Ну, Ельцин — ладно. Может, он ее лично чем-то обидел. А Сталлоне-то чем ей не угодил? Его-то за что?

— Ленка, что такое узел кармы? — спрашиваю я.

— Не знаю, — отвечает Ленка. — Но ни с чем хорошим слово «узел» у меня не ассоциируется.

— А восемь узлов — это много или мало? — продолжаю допытываться я.

Ленка пожимает плечами.

— Может, узлы кармы — как волосы. Если восемь волос на голове — это мало, если в носу — это мно-о-о-го, — веселится Ленка. — Смотря в каком месте у тебя эти узлы находятся.

Мы смотрим друг на друга и хохочем. Потому что темное облако магии осталось там, за дверью, а вокруг — магия весны, капéль, птичьи крики в скверике у зоопарка и бездонное апрельское небо над головой.

Вернувшись домой, я поделилась новостью с детьми.

— Сегодня я познакомилась с экстрасенсом. Так-а-а-я дама… Она сказала, что Ельцин умрет через девять дней.

Судя по их взглядам, детям немедленно захотелось измерить мне температуру.

— Через восемь дней начнем следить за новостями, — упрямо сказала я. — Ельцин уже болеет. Мало ли что…

На девятый день в семичасовых новостях по НТВ показали президента на встрече с тружениками села. Еще через неделю — Сталлоне, который в очередной раз то ли женился, то ли развелся, то ли снялся в очередном блокбастере. Через полгода агентство «Дом Плюс» рухнуло, унеся с собой в бездну, по разным оценкам, от трех до шести миллионов долларов, принадлежавших клиентам. Дама мне так и не позвонила.

Начался май, а мы с Ленкой успешно закончили курсы стажеров.

Май 1997 года

Сдав экзамен на курсах, мы с Ленкой сидели на лавочке перед офисом «Эквы», курили и обсуждали планы на будущее.

— Давай посчитаем, — рассуждала Ленка. — Чтобы найти элитную коммуналку и посадить всех жильцов на договор, нужно от одного месяца до трех. Найти покупателя — от трех месяцев до полутора лет. Расселить квартиру — от месяца до года. Вопрос: когда мы получим первые деньги?

Багаж за спиной у Ленки несколько отличался от моего. Двое детей, плюс квартира в старом фонде, минус ремонт, в процессе которого было вынесено все, кроме унитаза и газовой плиты, и так и оставлено в связи с полным отсутствием денег, плюс мама-пенсионерка, две собаки и двенадцать кошек, подобранных Ленкой на улице в разные годы.

Я мрачно молчала. Деньги отчаянно нужны были сегодня.

— За точно такую же работу, проделанную в другом агентстве, мы получим половину комиссионных агентства, — продолжала Ленка. — В «Экве» — примерно в три раза меньше. Вопрос второй: назови хоть одну причину, по которой мы должны согласиться с таким разделом денег.

Причин не было. Из «Эквы» надо было уходить. За месяц, отработанный в качестве стажеров, мы не получили ни копейки, но принесли в фирму достаточно информации, из которой потом выросла не одна сделка.

В вопросе о том, куда именно уходить, наши мнения разошлись.

— Работать надо в большом агентстве, — убеждала меня Ленка. — Желательно, с иностранным капиталом. Чтобы спать спокойно. Наши жулики сегодня здесь, а завтра — ищи ветра в поле. А ты останешься без комиссионных и с обманутыми клиентами на руках.

— Нет, — проявила твердость я. — В большое агентство не пойду. Это конвейер, в котором никому нет дела ни до тебя, ни до твоих клиентов. В маленькое — тоже не пойду. Мыльный пузырь. Надо идти в среднее — примерно полторы сотни агентов. Оно уже достаточно велико, чтобы владелец не бросил бизнес, погнавшись за разовой прибылью, и достаточно мало, чтобы не чувствовать себя безымянным винтиком.