«30 стрел. дивизий, из них 6 национальных;

2 мотодивизии;

4 танковых дивизии;

2 отд. танковых бригады;

20 полков авиации, а всего 1140 самолетов»[9].

По «южному» варианту задачи были куда скромнее: оборонять побережье, прикрыть минское и рижско-псковское направления, не допустить вторжения на советскую территорию. Наступление предполагалось с куда менее амбициозными целями, чем сокрушение Восточной Пруссии: «С целью сокращения фронта 11 Армии и занятия ею более выгодного исходного положения для наступления, в период сосредоточения войск, во взаимодействии с 3 Армией Западного фронта, овладеть районом Сейны, Сувалки и выйти на фронт Шиткемен, Филипово, Рачки». Дальнейшая задача носила вспомогательный характер: «Сковать силы немцев в Восточной Пруссии».

Пропорционально сокращению масштаба решаемых задач сокращался наряд сил:

«17 стрел. дивизий;

4 танковых дивизии;

2 мотострелковых дивизии;

2 танковых бригады;

20 полков авиации»[10].

Как мы видим, количество выделяемых фронту стрелковых дивизий сокращается почти вдвое. Однако наряд сил подвижных соединений и сил авиации остается прежним. В Прибалтике по обоим вариантам предполагалось задействовать 3-й мехкорпус ПрибОВО и 1-й мехкорпус из Ленинградского округа.

К весне 1941 г. советское военное планирование остановилось на «южном» варианте. Согласно «Соображениям…» от 15 мая 1941 г., Северо-Западный фронт попал в «…и прочие», его задачи проходили по пункту «вести активную оборону против Финляндии, Восточной Пруссии, Венгрии и Румынии».

По записке Ватутина от 13 июня 1941 г. Северо-Западный фронт должен был принять участие в первой операции, имея в своем составе «23 дивизии, из них: сд — 17, тд — 4, мд — 2 и осбр — 1»[11]. Однако на этот раз ни о каком 1-м мехкорпусе из Ленинградского округа не было и речи. Фронт должен был опираться на два своих мехкорпуса: 3-й и сформированный весной 12-й.

На земле… С формальной точки зрения к началу войны в Прибалтийском Особом военном округе было даже чуть больше соединений, чем предусматривалось предвоенными планами первой операции. В подчинении округа находились 19 стрелковых дивизий, 2 мехкорпуса (4-я тд, 2-я мд), 1 стрелковая бригада (на Сааремаа) и даже 1 воздушно-десантный корпус. Они объединялись управлениями трех армий: 8, 11 и 27-й.

8-я армия генерал-майора П. П. Собенникова состояла из двух стрелковых корпусов: 10-го (10-я и 90-я стрелковые дивизии) и 11-го (48-я и 125-я стрелковые дивизии), а также 12-го механизированного корпуса. С началом военных действий в ее оперативное подчинение поступали два укрепленных района (УР), 9-я артиллерийская противотанковая бригада, а также 7-я смешанная авиационная дивизия (САД).

Соответственно 11-й армии генерал-лейтенанта В. И. Морозова были подчинены 16-й стрелковый корпус (5, 33 и 188-я стрелковые дивизии) и 29-й стрелковый корпус (179-я и 184-я стрелковые дивизии), 23, 126 и 128-я стрелковые дивизии (подчиненные непосредственно 11-й армии), а также 3-й механизированный корпус. Средняя укомплектованность стрелковых дивизий армии генерала Морозова составляла от 9201 до 11 260 человек. Исключение составляли соединения 29-го территориального стрелкового корпуса. Они содержались по штатам сокращенного состава и насчитывали: 179-я — 5947 и 184-я — 5994 человека. В значительной степени это объяснялось недоверием к национальным кадрам. С началом военных действий в оперативное подчинение армии передавались два УРа, 10-я ПТАБР и 8-я САД.

Самым сильным в ПрибОВО был 3-й механизированный корпус генерал-майора А. В. Куркина. Последний известный нам доклад о состоянии 3-го мехкорпуса был подготовлен 25 апреля 1941 г. В целом мехкорпус Куркина, как относившийся к первой волне формирования, был укомплектован хорошо[12]. Однако новых танков в нем было немного. Всего их было 109 машин — 50 Т-34 в 5-й танковой дивизии и 59 КВ во 2-й танковой дивизии. По типам новые танки распределялись следующим образом. Из 50 Т-34 30 машин были вооружены 76,2-мм пушкой Л-11, а 20–76,2-мм пушкой Ф-34. Из 59 КВ 32 танка были вооружены Л-11; 7 танков — Ф-32 и 20 танков — 152-мм гаубицей М-10Т, т. е. это были КВ-2. Танки КВ-2 3-го мехкорпуса были ранних серий, с установкой МТ-1 и высокой башней. До весны 1941 г. в 5-й танковой дивизии было 20 КВ с Ф-32, но по распоряжению Жукова их изъяли и отправили в Белоруссию, в 6-й мехкорпус.

В докладе обращают на себя внимание следующие вещи. Во-первых, это наличие в боекомплекте соединения бронебойных снарядов. Как покажут дальнейшие события, для 3-го мехкорпуса их наличие было особенно актуально. Если 45-мм бронебойных снарядов было даже в избытке (в три раза больше штата), то 76-мм бронебойные снаряды отсутствовали вовсе. Более того, в докладе стоит пометка об отсутствии в мехкорпусе выстрелов к танковой 76,2-мм пушке Л-11. Это подтверждает также ведомость наличия боеприпасов во 2-й танковой дивизии. Напротив графы «76-мм выстрелы к тяж. танк.» стоит красноречивый «0»[13]. Чуть лучше была ситуация в 5-й танковой дивизии. Бронебойных снарядов к 76,2-мм пушкам дивизия не имела вовсе. Однако имелось 159 осколочно-фугасных и 29 шрапнельных выстрелов к пушке обр. 1902 г. Шрапнелью, поставленной на удар, можно было даже стрелять по танкам. Но в итоге на 50 Т-34 было меньше двух сотен 76,2-мм снарядов, примерно по четыре на танк. Ситуация, прямо скажем, чудовищная. Теоретически к пушкам Л-11 и Ф-32 подходили выстрелы от 76,2-мм дивизионных орудий, но в штате 1941 г. в танковых дивизиях таких пушек не было. Дивизионные «трехдюймовки» были в моторизованной дивизии, но она дислоцировалась в другом месте. Также к орудиям КВ и Т-34 подходили 76,2-мм выстрелы от полковой пушки обр. 1927 г. и пушки танка Т-28. Но их использование сводило к нулю преимущества длинноствольного орудия новых танков. Конечно, с 25 апреля до 22 июня ситуация могла улучшиться, но далее нам еще придется вернуться к этому вопросу при описании боевых действий.

Ситуация с боеприпасами к танкам КВ-2 была лучше, хотя бы за счет наличия 152-мм гаубиц М-10 в танковой дивизии. Служивший в начале войны в 3-м мехкорпусе танкист Осадчий в своих воспоминаниях писал: «Танки КВ с пушкой калибра 152 мм и 30 бетонобойными и осколочно-фугасными снарядами были громоздкими, и это лишало их главного преимущества — маневра и огня». Не следует воспринимать его слова буквально. На 25 апреля 1941 г. в 3-м мехкорпусе не было ни единого бетонобойного снаряда. Зато 152-мм осколочно-фугасные выстрелы имелись в избытке.

Второй момент, который обращает на себя внимание, — это характер эксплуатации новой матчасти и распределение обученных водителей. Далеко не все танки постоянно эксплуатировались. Причем это не было прерогативой Т-34 и КВ. Такой же принцип исповедовался в отношении танков всех типов (см. таблицу).