Но потом у него вдруг появилась идея: а что, если предложить Ронни вернуться к старым проектам «Гуд ризонз»? В качестве параллельной деятельности или некоммерческих проектов? Разве это не стало бы фантастической рекламой? Он прямо-таки увидел заголовки в экономических разделах газет: Крупнейшее рекламное агентство бесплатно проводит кампанию «Хлеб для всех». Или: «Гуд ризонз» впереди всех — и причины этого достойны уважения. Разве от этого курс акций не подпрыгнул бы до небес?

Макс еще представлял себе одобрительную ухмылку Ронни и благодарные лица коллег по «Хлебу для всех», когда фея, тихонько покашляв, сказала:

— Извините, но у меня еще много встреч сегодня, а вы так долго…

Макс выпрямился:

— Ну да, понятно, — и потянулся к пачке сигарет. — А как насчет виллы на озере?

Секунду фея выглядела удивленной. Наверно, после столь долгих раздумий она ожидала чего-то более значительного. Потом покачала головой:

— Слишком дорого.

— Но ведь это не деньги. Я имею в виду, ну, вроде посудомоечной машины. — Макс запнулся. Только что все выглядело довольно-таки замечательно: он спасал фирму и в придачу немного мир и поэтому имел право, не испытывая угрызений совести, пожелать то, чего он действительно хотел и что ему, как он думал, по праву полагалось.

— Вероятно, все дело в разнице цен. Все, что касается вещественных желаний, у нас имеет определенные лимиты. Вилла на озере выходит за эти лимиты.

Вначале на лице Макса появилось разочарование, потом раздражение. Он заметил удивленный взгляд феи и на мгновение увидел себя ее глазами. Вилла на озере! Ничего примитивнее и придумать нельзя!

Он поспешно начал объяснять, делая вид, что пошутил:

— Я просто хотел знать, что можно, а что — нет. Это не настоящее мое желание.

— Хорошо, — сказала фея, — значит, теперь назовите настоящее.

— О’кей. — Макс хотел сунуть в рот сигарету, которую уже несколько минут держал в руках, но заметил, что табак высыпался из влажной, порвавшейся бумаги. Пока он выбрасывал сигарету и брал новую, ему казалось, он чувствует внимательный, все замечающий взгляд феи, и, вместо того чтобы обдумывать желание, пытался угадать, что она о нем думает.

— Не усложняйте, — произнесла фея, заметив, как дрожат руки Макса, прикуривавшего сигарету. — Великого, единственного, совершенного желания не существует.

Макс поглядел на нее с благодарностью:

— И все-таки хочется его придумать, правда? И когда вы сейчас упомянули революции и голод, то мне вдруг показалось, будто именно я могу изменить мир.

Фея покачала головой:

— Не можете. Никто не может. Если бы вы знали, где и когда, вы могли бы заказать дождь. Или вот недавно кто-то пожелал мяса для Северной Кореи, а шефа это натолкнуло на идею с эпидемией коровьего бешенства и чтобы европейцы отправляли туда свой больной скот.

— Но это же… — Макс едва успел удержаться и не скорчить презрительную мину. Сразу же после желания с виллой ему было неловко слишком уж морализировать — и все-таки.

— Да?

— Ну, я думаю, это не очень-то красиво.

— А никто и не утверждал, что наши исполнения желаний всегда «красивы». Но могу вас заверить, мясо утолило голод, а ведь об этом и шла речь. Было бы хорошо, если бы вы наконец-то назвали свое желание.

Макс помедлил, словно у него на языке вертелось что-то еще, но потом сказал только:

— Ясно, сейчас, — и попытался собраться с мыслями. Но он был не из тех, кто умеет сосредоточиться в нужную минуту, например на экзамене.

— Думайте об обычных, близких вам вещах. Как правило, это разумнее и приносит больше удовлетворения. Вот только вчера один пожелал не испытывать боли при удалении зуба мудрости, и уверяю вас, когда вечером я заглянула к нему, чтобы посмотреть, все ли хорошо, то увидела самого счастливого клиента за последние недели.

Макс рассеянно кивнул. Казалось, в его голове с каждой секундой становится все меньше мыслей, только где-то в глубине стучит молоточек: желание, желание! Был момент, когда он со всей серьезностью думал: может, лучше всего заказать себе на балкон десять ящиков пива? И потом даже: а почему, собственно, нет, сам он ее никогда не купит, а посудомоечная машина — это практично… И еще эта идея с зубным врачом. Но ему не надо к зубному, да он и не боится встреч с ним. Вот некоторых других встреч… Бывают такие, которым он предпочел бы удаление зубов, например…

Фея, погруженная в мысли о предстоящих визитах, с облегчением заметила, что Макс перестал хмурить лоб. Потом он поднял голову и спросил с едва заметным лукавством, а может, и наглостью:

— А если я пожелаю, чтобы какой-нибудь идиот перестал быть настолько идиотом, чтобы не сознавать собственный идиотизм?

Фея снова взглянула на него с удивлением, на этот раз приятным. Она была почти уверена, что таксой человек, как Макс, способен в конце концов пожелать только самую дорогую из возможных вещей. Встречались клиенты, которые просто спрашивали: «Что у вас самое дорогое?» А это как раз и была посудомоечная машина.

— Собственно, вряд ли это будет трудно. Но не могли бы вы сформулировать еще раз, и поточнее?

— Мне сейчас предстоит разговор с моим партнером по бизнесу, то есть он — мой шеф, но одновременно и друг, — так вот я должен поговорить с ним о кое-каких делах на фирме, которые из-за него идут неправильно, чего он просто не хочет понять — или не может.

Фея кивнула:

— Но учтите, вы не будете помнить о моем визите. То есть вы должны быть уверены, что в любом случае заговорите со своим партнером об этих проблемах.

— Я забуду вот это все?

— А как вы думаете, почему вы еще никогда про нас не слышали? — Фея дала Максу минутку поразмышлять над этим обстоятельством, а потом спросила: — Ну как, вы останавливаетесь на этом желании?

На мгновение у Макса появилось такое чувство, словно он находится перед полкой с лотерейными выигрышами в ярмарочном балагане и может выбрать все, что угодно, однако по ошибке, как нарочно, тянет руку в угол с шариковыми ручками и пластмассовыми отвертками. Но тут же ему стало ясно: его желание возникло не только потому, что он хочет наконец-то высказать Ронни все, что думает. Важно, чтобы Ронни его понял, ведь от этого зависит, сумеет ли «Гуд ризонз» совершить решающий поворот или окончательно рухнет — со всеми рабочими местами и акциями. Поэтому Макс не боялся, что, даже забыв про визит феи, он в последний момент пойдет на попятный. Для сохранения собственной работы ему не оставалось ничего другого, как попытаться вразумить Ронни. И вот уже Макса охватывает горячая волна радости, когда он представляет себе, как Ронни просит прощения за все свои подлые поступки последних лет и благодарит за то, что он вправил ему мозги.

Макс глубоко вздохнул, улыбнулся и торжественно произнес: