Бесцеремонно уставившись, перекинул через плечо ее длинные волосы и, сам того не сознавая, стал поглаживать рукой прядь ее волос.

– Зачем скрывать такое лицо под капюшоном? – пробормотал он, изучая ее, склонив голову набок. – Не вижу никаких изъянов. Но ты похожа на фею. И имя у тебя соответствующее.

– Как можно устоять перед такими комплиментами? Насчет имени он угадал. Имена фей в своем большинстве начинались на «Мари» или «Кари».

Она многозначительно скосила глаза на его руку, держащую прядь ее волос. Он тотчас отдернул ее, будто обжегся, и посмотрел на нее сердито, словно она провинилась:

– Ты сейчас колдуешь, да?

Он нагнулся, чтобы обнюхать ее.

– Вовсе нет. Поверь, ты бы знал.

– Точно, колдуешь – продолжал он, словно не слышал. Выражение его лица с каждым мгновением делалось все суровее. – Для чего, собственно, и появилась на свет.

По какой-то причине она не боялась его. Но была взволнованна. Вероятно, он заметил что-то в ее глазах, и это пришлось ему не по вкусу, потому что он резко отвернулся.

Пока оборотень смотрел по сторонам, Мари беззастенчиво разглядывала его, убеждаясь в его невероятной сексуальности.

Все бессмертные «замораживались» на пике своей силы. Но Макрив, похоже, достиг своего расцвета позже других и выглядел старше большинства особей мужского пола в Законе. На вид ему можно было дать лет тридцать пять. И этот возраст ему чертовски шел.

Одевался он добротно, но несколько вульгарно. На его шее, на коротком кожаном шнурке висел небольшой старинный медальон. За поясом торчал внушительный охотничий нож. Индиана Джонс выглядел бы рядом с ним смазливым мальчиком с рекламного плаката. На боку у Макрива болтался кнут. Вероятно, на случай встречи с вампиром, который тоже участвовал в состязании. Как и большинство демонов, вампиры обладали способностью к телепортации, что делало их практически непобедимыми.

В ту ночь на Ассамблее Макрив подрался с вампиром. Никогда Мари не видела ничего подобного. Как он был хорош, как двигался. Драке помешала валькирия, но Мари могла бы наблюдать часами за тем, как сражался Макрив.

Заметив, что тело Макрива напружинилось, она проследила за его взглядом. Там, у дальней стены, стоял саркофаг – первый увиденный ею в реальности. Внутри мог находиться головной убор!

Они оба бросились вперед, столкнувшись у самого саркофага.

С рычанием он схватил ее за руки, чтобы отшвырнуть в сторону, и уже впился глазами в гробницу, но вдруг ошеломленно замер и нахмурился. Глядя ей прямо в глаза, ослабил хватку.

– Играешь со мной?

Его ладони заскользили вниз по ее рукам и замерли на ее бедрах.

Она сделала судорожный выдох.

– С чего ты взял, что я колдую?

Она чувствовала прилив адреналина, но не могла его сконцентрировать. Особенно сейчас, когда даже через шорты ощущала… тепло его грубых ладоней.

– Сто восемьдесят лет я не прикасался к женщинам. – Он придвинулся к ней. – Даже не смотрел на них, а теперь вот не могу оторвать рук от какой-то ведьмы, – прохрипел он ей в ухо. – И думаю, что просто умру, если немедленно не поцелую. – Тут его лицо исказила маска гнева, и он отшатнулся. – Конечно, это колдовство.

Макрив хотел поцеловать ее? Но почему? Ведь все это время он был верен своей погибшей подруге. Эта мысль согревала Мари, хотя где-то позванивал тонкий колокольчик тревоги.

А что, если она и впрямь наколдовала? Элиана как-то сказала ей, чтобы проявляла осторожность в своих желаниях. Когда Мари кивнула, Элиана добавила: «Нет, в самом деле. Будь осторожна. Мы не знаем возможностей твоей колдовской силы. Многие ведьмы способны осуществлять свои желания одной силой мысли».

Неужели Мари так страстно хотела поцеловать Бауэна Макрива, что околдовала его? Когда же он приподнял ее на саркофаг и раздвинул своими бедрами ее ноги, Мари только укрепилась в этой мысли.

– Ты, как я понимаю, – она сглотнула, – решил проверить, что из этого получится.

Его лицо отражало внутреннюю борьбу.

– Перестань, Марикета. – Он так произнес ее имя, что она не на шутку разволновалась. Он уперся руками в саркофаг по обе стороны от ее бедер и сжал пальцы в кулаки, так что темные когти впились в твердь камня. – Можешь ли ты не знать, почему я участвую в этом состязании? Я снова ищу ее и хочу победить.

Он хотел вернуть подругу. Конечно. Он хотел с помощью ключа Трейна вернуться в прошлое и предотвратить ее смерть. Как ни странно, но Мари испытывала неприязнь к женщине, возбудившей в этом воине такую многолетнюю преданность.

– Я не… То есть я ничего такого не делаю, чтобы повлиять на тебя, – прошептала Мари, но она, конечно, реагировала на его запах, на его завораживающий взгляд, на его крепкое тело, и это опровергало ее слова.

Его аура действовала на нее и мешала думать. Это было не просто мужское тепло или чувственность, а откровенная животная сексуальность, которая не могла не волновать.

О боги, она хотела, чтобы он поцеловал ее. Хотела всем своим существом и внушала ему это. «Пожелай меня с такой же силой, с какой я желаю тебя… Пожелай так, как не желал никого на свете».

Обняв ее, оборотень внимательно оглядел ее. Пока она смотрела на него, околдованная, янтарь его глаз обратился в синий ледяной блеск. Как будто он силился распознать в ней что-то, но не нашел то, что искал, и тогда его рука, обнимавшая ее, задрожала.

– Будь ты проклята, ведьма, я не хочу другую.

А Мари вдруг поняла две вещи: он так сильно хотел поцеловать ее, что она больше никогда не будет прежней. А он возненавидит себя за это и будет вечно ее презирать.

В ведьме бурлила магическая сила и клубилась вокруг нее колдовскими чарами. Бауэн чуял это нутром, ощущал, как ее чары действуют на него. Его влечет к ней, она соблазняет его и хочет, чтобы он поцеловал ее.

Но он не позволит отвлекать себя от цели! Не позволит. Слишком многое поставлено на карту в этом состязании. Его прошлое и его будущее. Он знал это. Знал, за что борется. Тогда почему же не мог оторвать глаз от нее?

Когда она подняла на него взгляд, ее черты как будто изменились. Ее радужки из обычных голубых на какой-то миг блеснули густой серой грозой. Она облизнула губы, и из розовых они прямо на глазах стали обольстительно алыми. Пульсация в паху усилилась.

Да, он должен ее попробовать. Невозможно уйти, не узнав, что сулили эти блестящие губы… Особенно после того, как увидел ее тело, скрывавшееся под плащом. Она оказалась соблазнительной, с удивительно высокой красивой грудью. Когда они ползли в этом тоннеле, ее привлекательные пышные бедра и попка манили его пуще зова сирены. Он мог следовать за ней, не замечая расстояния, твердый, как скала, с лихорадочно бьющимся сердцем.