– Эй, а ну проваливай отсюда! – внезапно закричал бармен. Он продолжал яростно тереть грязной тряпкой исцарапанную и потертую поверхность стойки, пока толстяк нес свои бредни, и теперь его лицо покраснело от ярости. – С меня довольно! Неси свою чепуху на улице, а не в моей таверне!

Музыкант, игравший на лире, резко остановился, и несколько оставшихся посетителей, не обращавших до этого внимания на происходящее у камина, повернулись к нему. Толстяк яростно заморгал.

– Еще по одной, Марли, за предоставленные неудобства…

Бармен швырнул тряпку, снял заляпанный передник и вышел из-за стойки. Он взял палку из кучи валяющихся у стены дров и, помахивая ей на манер дубинки, направился к рассказчику.

– Для тебя – нет. А теперь убирайся, я сказал. – Он обвел дубинкой собравшихся у камина слушателей. – Остальные могут пойти с ним и устроиться там, за углом, на холоде, если вы не передумали слушать подобные бредни. Или платите деньги за то, чтобы набить брюхо здесь, в тепле.

Бармен зашвырнул палку в огонь. Толпа заворчала, когда взметнувшийся столб искр и облако черного дыма окутали сидящих на табуретах, заставив тех закашляться и разойтись. Оставшиеся посетители таверны смеялись, когда рассказчик, пьяно спотыкаясь и продолжая протестовать, пытался встать. Он схватил шляпу и чуть не рассыпал монеты, когда бармен стиснул его руку, бормоча под нос проклятия.

– Иди и найди своего господина, – произнес бармен, подталкивая его к выходу. – Может, он сумеет наложить заклинание на твой язык, чтобы ты перестал болтать.

– Я прошу вас передумать, – сказал рассказчик, делая очередную попытку устоять на ногах, когда бармен распахнул входную дверь и в таверну ворвался порыв ледяного ветра. – Мне есть что рассказать! Люди должны услышать! Аль-Хазир встретился с самим Тираэлем, Архангелом Справедливости…

– Мне нет дела даже до того, знает ли он, где в последний раз нагадил мальчишка-император, – произнес бармен. – Здесь он ничего рассказывать не станет, впрочем, как и ты.

С этими словами он вышвырнул толстяка на улицу. Дверь захлопнулась, отгораживая комнату от уличного холода. На мгновение огонь угас, и по лицам людей, наблюдавших за происходящим, пробежала тень. Никто из них не пошевелился. Затем бармен сделал знак музыканту, и фальшивящая мелодия зазвучала вновь, а люди вернулись к своим напиткам. Некоторые из них снова развеселились, когда огонь в камине опять затрещал.

Никто не обратил внимания, как блондин, сидевший за угловым столиком, через несколько минут встал и выскользнул за дверь, растворившись в ветреной ночи, словно призрак.

* * *

Обшарпанная деревянная вывеска «Странника» хлопала по столбу, а ее цепи гремели на обжигающем морозе. Порывы ветра бросали в лицо жалящие горсти песка и охапки соломы, из ближайших конюшен несло навозом. Несколько факелов уже погасло, а скрытая облаками луна лишь добавляла сумрака.

Джейкобу из Стаальбрика понадобилась пара мгновений, чтобы натянуть капюшон и завязать на шее плащ, прежде чем начать вглядываться в вихрь песчинок, пытаясь разглядеть рассказчика. «Тираэль», – сказал этот болтун. Архангел, который носит Эл’друин. Толстяк совершенно неправильно истолковал некоторые детали, связанные с воскрешением Золтуна Кулла. Трактирный болтун был лишь шутом, который, вероятно, никогда и близко-то не подходил к настоящему демону, но случайное упоминание об архангеле заставило Джейкоба насторожиться. Он обязан выяснить, была ли в этой истории хоть крупица правды.

Владелец магазина для алхимиков отчаянно заколачивал ставни толстыми досками, чтобы те не унесло ветром. Звук эхом разносился по пустой улице, напоминая глухие удары боевого топора по щиту. В остальном город казался покинутым – все остальные его жители стремились укрыться от шторма. Джейкоб заметил толстяка как раз перед тем, как тот, сгорбившись от ветра и шатаясь от выпитого, исчез в темноте. Джейкоб двинулся вперед, быстро сокращая дистанцию.

* * *

Рассказчик повернул за угол и продолжил свой путь уже ровным шагом, не оглядываясь. Он пересыпал монеты в карман и нацепил на голову старую шляпу, которая подпрыгивала при каждом его шаге. По мере того как он шел вперед, шаги его становились все увереннее. К тому времени, как он добрался до грязной улочки с полуразвалившимися лачугами на окраине Калдея, толстяк уже не шатался, а Джейкоб отставал от него всего на несколько шагов.

Эту часть города, располагавшуюся недалеко от торговой улочки, населяли в основном чернорабочие и проститутки, воры и сумасшедшие, и факелов тут не было. Темнота наступала, позволяя разглядеть лишь размытые очертания домов. Каким бы пьяным рассказчик не был, ему тут явно не место – даже стража появлялась здесь после наступления темноты крайне редко. Дома, выстроенные из местной глины, были крыты сухими листьями кукурузы, которые свистели и гремели на ветру. Эти звуки заглушали шаги преследователя, хотя толстяк все равно бы его не услышал: Джейкоб провел много лет, тренируясь подкрадываться к своей цели быстро и незаметно.

Может быть, потеря Меча Правосудия, Эл’друина, ослабила его и сделала более отчаянным, подумал Джейкоб. Меч помог бы ему выяснить истинные намерения этого человека. Джейкоб скитался по этим землям без малого двадцать лет, выискивая места, где был нарушен баланс между добром и злом, и носить меч архангела Тираэля стало для него так же привычно, как дышать. Без меча он ощущал себя слепым, будто шарил в темноте до тех пор, пока руки не встретят сопротивления, а это очень опасно. Особенно в подобном месте, где его могли зарезать за пару сапог.

Он больше не был героем. Да он никогда и не считал себя таковым, даже если другие были с этим не согласны; он просто вершил правосудие так, как того требовал меч. Однако он так далеко зашел, что возвращаться обратно уже не было смысла. Он должен увидеть, чем все закончится.

Джейкоб едва мог разглядеть фигуру толстяка, который направлялся к самому большому (и единственному, где горел свет) дому. Из маленького окошка в толстой глинобитной стене пробивалось красноватое свечение, достаточно яркое, чтобы постройка выделялась в ночи подобно маяку. Возможно, рассказчика тянуло к нему по наитию, и он просто стремился найти теплое место и укрыться от ледяного дыхания бури. А может, он шел туда целенаправленно. Хоть одежда толстяка и указывала на то, что когда-то у того водились деньги, ни один дворянин Калдея не был найден мертвым в «Страннике». Именно эта улица выступала последним бастионом на пути к забвению.

Джейкоб нагнал его у самой двери. Толстяк пытался нащупать грубую веревку, которая заменяла замок. Он вздрогнул от внезапного прикосновения руки к своему плечу и негромко вскрикнул. Джейкоб развернул его и увидел, что кровь отхлынула от лица мужчины, и тот сделался белее призрака. Ростом они были примерно одинаковы, а вот вес рассказчика превосходил Джейкобов фунтов на двести. И все же в таком состоянии толстяк не представлял угрозы.

– Твоя история, – обратился к нему Джейкоб. – Чем все закончилось?

– П-прошу прощения, – пробормотал толстяк, выпучив свои поросячьи глазки, и уставился на темный капюшон Джейкоба. – У-у меня нет больше денег…