— Ты её слышал, боров? Убрал руки немедленно, пока я их тебе не сломал, — раздался за спиной бархатный баритон с нотками хрипотцы, до боли знакомый, и когда-то такой родной. Повернулась на звук и уставилась в тёмно-карие, как у моего сына, глаза.

Павел Геннадьевич выпустил меня и гневно обратился к мужчине, что-то отвечая, но я не слышала его, не слышала музыку, крики поздравлений, топот ног, — я ничего не слышала. Передо мной стоял мужчина, пять лет назад разбивший мне сердце, и подаривший на память точную копию себя. Он снова что-то сказал моему начальнику и повернулся ко мне. Прижал несопротивляющееся тельце к себе, и повёл в танце. Мы двигались красиво в кругу танцующих, он умело и профессионально вёл меня в танце, кружил, прижимая к своему мощному телу.

— Как ты меня нашёл? — прошептала я, когда музыка закончилась, и мы остановились.

— Привет, Мира, я скучал, — не ответил он, проводя большим пальцем по моему лицу и заправляя локон за ухо.

Я дёрнула головой, отстраняясь от ласки, и сделала шаг назад. Нельзя, нельзя поддаваться обаянию мерзавца.

— Мне нужно в уборную, — сказала я, направляясь за сумочкой.

— Нам нужно поговорить, малышка, — пытался остановить меня отец моего ребёнка.

— Да, да, поговорим, я немного устала и хочу писать, — отмахнулась я, — подожди меня здесь.

В моей голове набатом стучала лишь одна мысль: «Бежать!!». Бежать, и быстро — от него, от начальника, от всех. Самое главное, он не должен узнать о Мироне, иначе ворвётся в мою налаженную и спокойную жизнь. Я не должна позволять ему снова разрушить мой мир и вытоптать душу.

Я спешно ретировалась вниз, сделав крюк мимо туалета, и побежала в подвальный этаж, где была гардеробная. Схватила своё пальто и попросила выпустить меня с чёрного выхода для персонала. Улыбчивая девушка кивнула мне, и проводила через кухню. Пока одевалась в гардеробе, успела через приложение вызвать такси к месту чуть дальше ресторана, и как только оказалась на улице, побежала во двор, куда поставила точку посадки. Таксист уже стоял и ждал меня; как только я оказалась в салоне авто, расслабленно выдохнула и потёрла переносицу, откидываясь назад.

Жаль, но придётся снова резко менять жизнь.

Мирослава

Я зашла в пустую квартиру, и тут же была оккупирована Демоном. Маленький, но гордый пёс, виляя хвостом, встречал меня у порога.

— Привет, малыш, — потрепала я пса по голове, — кушать хочешь? Гугуши хочешь?

Гугуши — означало гулять. Собака была очень умная, а её хозяева ленивые. Мы открывали ей дверь в подъезде со словами «иди гугуши», и уходили домой. Собака гуляла, делала свои дела, возвращалась и громко лаяла под окнами. В это же время Мирон уже просыпался и спускался вниз, чтобы запустить Демона обратно. Вечером мы старались с Мироном гулять вместе, но так как они ушли, я смело позвала пса и пошла открывать подъездную дверь.

— Иди гугуши, давай, Демон, вперёд, — поторопила я собаку.

Пёс стремглав ринулся к кустам, пугая уличных кошек и сонных птичек. За него я не переживала — мама с сыном на обратном пути заведут его домой. Вернулась в квартиру и, переобувшись в тапочки, прошла на кухню. Время было детское, мама с Мироном в торговом центре, прыгают на батутах. Можно немного отдохнуть, проанализировать своё состояние и реакцию на встречу с бывшим, и лучше это сделать в горячей ванне, с крепким кофе. После шампанского болела голова, плюс от нервного напряжения мышцы сковало. Я схватила махровый халат, чистое белье, заварила пол-литровую кружку крепкого кофе, набрала горячую пенную ванну и блаженно опустилась в воду. Кипяток — то, что сейчас мне необходимо, чтобы расслабиться. Можно даже чуток погорячее сделать. Я откинулась на бортик ванны и закрыла глаза. Образ брутального альфа-самца тут же вспыхнул в сознании. На меня тёмно-карими глазами смотрела моя первая любовь с невероятно необычным именем: Корвус. Я вспомнила, как хихикнула в кафе при знакомстве, и спросила:

— Прибалт, что ли?

— Нет, я не из этой страны, — загадочно улыбнулся он.

У Корвуса глаза на свету темнели, или в них словно появлялись язычки пламени, — он говорил, это уникальная особенность его организма: глаза меняют цвет в зависимости от настроения. Я же не верила, считала, что он носит специальные линзы, и меняет их время от времени.

Мужчина был опасно красивый и чертовски сексуальный, я почти сразу потеряла голову от него, полностью растворилась в этом человеке. А он воспользовался мной, отдохнул от рутины и быта, и вернулся в свой мир богатства и красивых женщин. Это сейчас, через почти шесть лет, я понимаю, что была для него просто очередной любовницей в очередном провинциальном городке, где он мимоходом, по работе, задержался. А тогда на моих глазах были розовые очки и весь мир сиял отражением моей любви.

Я так углубилась в мысли и воспоминания о прошлом, что вздрогнула, услышав голос домочадцев.

— Нет, сначала моем руки, — направляла мама Мирона в ванную комнату, — а чего у нас свет горит? Мира, это ты?

— Да, я пришла пораньше, принимаю ванну, — крикнула я, — сейчас выйду!

Вынула пробку, спуская воду. Даже вода остыла, и кофе так и не допит. Вот зачем я вспомнила про Корвуса? "Всё", — решила я, — "уволюсь и забуду про него". Бывший ухажёр наверняка тоже скоро уедет. Хотел, наверное, вспомнить молодость, снова затащить меня в свои сети. Мерзавец и гад.

Я яростно тёрла себя мочалкой, пытаясь стереть прикосновения его рук к моей коже, и вытравить его из мыслей. Выскочила злая и очень красная, руки местами были просто стёрты и горели, а эффекта — ноль. Я всё равно помнила тепло его тела и наши страстные ночи с жаркими поцелуями.

— Ты чего так рано? — спросила мама, заваривая чайник.

— Скучно стало, — отмахнулась я, — посидела, поздравила молодых, и ушла.

— Опять начальник приставал? — прозорливо уточнила женщина.

— Угу. Мам, я решила уволиться.

— Увольняйся, — согласилась она, — найдёшь другую работу, получше, проживём. Мироша уже большой, всё понимает, и ему нужна мама, а ты пропадаешь целыми днями на работе.

— Ты тоже пропадала, когда папа умер, — сказала я, отпивая холодный кофе.

— Мам, мы Демона забыли, я сбегаю за ним, — подал голос мой маленький помощник.

— Дверь в подъезд открой, а нашу не закрывай, крикни — и сразу дуй домой, — дала я ценные указания ребёнку.

Вечер на дворе, всё-таки немного страшно отпускать сына одного, хоть и первый этаж.

— Хорошо, мам, — закатил сын глаза, — ты такая трусиха!

— И шапку надень, — буркнула я.

— Зачем? Я же из подъезда не выйду? — недоумённо спросил не по годам умный ребёнок.

— Сквозняк потому что, уши продуешь. И откуда ты на мою голову такой умный? — ворчала я, как девяностолетняя бабка.