— Тебе сколько лет, Аль? — спросил Алик минут через сорок, поудобнее вытягивая свое долговязое тело на узкой гостиничной кровати.

— Двадцать четыре. Недавно было. А что?

— Да так. Тебе замуж не хочется?

— Не хочется.

— Странно. — Алик недоверчиво поглядел на Альку, слегка приподнявшись на локте.

— Что тебе странно?

— Все девчонки замуж хотят. А уж приезжие — тем более.

— А ты мне что, предложение сделать собираешься? — засмеялась Аля.

— Че смеешься? Может, и собираюсь.

— Так сделай, Алик. — Алька потрепала его по рыжим волосам. — А я подумаю. Глядишь, и соглашусь.

— Издеваешься, — обиженно пробормотал он. — А зря. У нас могло бы хорошо получиться. И в постели нам классно, и имена похожи.

— Эх, Алик, если бы все друг друга по именам подбирали, что бы тогда было, а!

— Ну не хочешь замуж, не надо, — легко согласился Копчевский. — Я тоже еще погуляю.

— Ленка со Славкой?

— Угу.

Алька подумала, что Валерка должен был бы уже поговорить с Кретовым. В самый раз Копчевскому убраться отсюда, а ей, Альке, выйти узнать, чем все кончилось. Она вскочила, ощущая легкость во всем теле, и стала проворно одеваться.

— Ты куда? — недовольно протянул Алик. — Иди сюда. Ленка скоро не придет. Пусть они там ночуют, а мы с тобой здесь.

— Ну уж нет! — возмутилась Алька. — Она мне этого не говорила. Мотай давай отсюда!

— Ну Аль!

— Давай, давай проваливай! — Алька рывком вытянула из-под Алика подушку. — Кому говорю!

— Чокнутая, — сердито прошипел Алик и стал нехотя натягивать джинсы.

Алька, стоя перед зеркалом, расчесывала черные кудри. Копчевский кое-как заправил в штаны по-прежнему лишенную пуговицы рубашку и побрел к двери.

— Дура ты, Бажнина, — вяло огрызнулся он. — Нормальные девчонки так не поступают.

— Так я ж ненормальная, — весело подтвердила Алька.

Алик, ворча, ушел.

Охватившее Альку чувство злого и бесшабашного задора разгоралось сильней. Она вытащила из тумбочки косметичку, оправила кровать, достала зеркальце, тушь.

В дверь бесшумно, как тень, скользнула Ленка, сверкнула в полумраке зелеными кошачьими глазами, кивнула в сторону ванной:

— Я заскочу на минутку, не возражаешь?

— Да хоть поселись там, — рассмеялась Алька. Ленка-дуреха залета боится смертельно, а таблетки не пьет, вот и бегает в душ как угорелая.

Аля докрасила глаза, провела по губам блеском и застыла, размышляя, идти ей к Валерке или не идти. Пока она колебалась, вышла Ленка. Скрутила длинные волосы в косу, зевнула, уселась напротив Альки:

— Где это тебя носило?

— Где надо.

— Девять уже. Крет завтра репетицию на восемь назначил, садист! Так что я, пожалуй, лягу бай-бай. — Ленка сладко потянулась и откинула угол одеяла. — А то с утра пораньше как врубим фугу, с тридцать четвертой цифры, и — пока руки не отсохнут…

Ленка расстегнула пуговицу на платье. Алька наконец решилась и встала.

— Не ложишься? — удивилась Ленка.

— Нет. Зайду кое-куда. Ты спи, я скоро.

В этот самый момент коридор за дверью взорвался шумом и криками. Девушки вздрогнули от неожиданности.

— Господи, только бы не бомба, — суеверно перекрестилась Ленка. Как-то полтора года назад, во время поездки в Чебоксары, в гостиничном туалете обнаружили пакет со взрывчаткой, и оркестранты долго не могли этого забыть.

Аля сделала шаг от кровати, и тут дверь распахнулась настежь. На пороге предстал Славка, встрепанный, все в тех же синих штанах, но без майки, с перекошенным лицом.

— Стучать надо! — разозлилась Алька. — Как в свою спальню прям!

— Там… Рыбак Крета замочил! — заикаясь, выдавил Славка.

— Что?!

Алька села с размаху на постель, из перевернутой косметички на пол посыпались тушь, помада, флакончик духов, упаковка анальгина, невостребованные нитки с иголкой.

— Вроде как извиняться пошел. — Славка продолжал топтаться на месте, неловко размахивая руками. — А Крет ванну принимал. Воды-то горячей нет. Ну он и нагрел ее кипятильником, из розетки вилку-то вынул, а сам кипятильник в ванне оставил.

— И что? — прошептала Ленка.

— И то. Повздорили они там или как, но только Рыбак взял вилку и всадил в розетку. Пламенный привет.

Алину голову будто с двух сторон сдавили огромные чугунные щипцы, еще чуть-чуть, и, казалось, череп лопнет.

— Ужас какой! — Ленка, белая как полотно, осела на кровать напротив Альки.

— Он признался? — тихо спросила Алька.

Зубец покачал головой:

— Он же поддатый был, мог ничего и не соображать. Завелся, ну и… Виталик Прохоров слышал, как Крет орал, перед тем как…

Славка умолк на полуслове, стараясь отвести взгляд от Альки.

— Договаривай, — жестко приказала она.

— В общем, типа «помогите, флейтист меня…» того… Виталик же за стенкой у Крета, а тут слышимость сто процентов.

Алька встала и отодвинула Славку от двери:

— Где он?

— Крет?

— Рыбаков.

— Почем я знаю. Кажется, на первом этаже, у администратора. Милицию вызвали, сейчас приехать должна.

Аля стремительно выскочила в коридор.

— Погоди, я с тобой. — Ленка поспевала шаг в шаг с Алькой, на ходу застегивая пуговицы. Славка плелся сзади. Из дверей выглядывали испуганные и растерянные оркестранты, коридор гудел.

В небольшом холле первого этажа, у дверей администратора, толпился народ. От двери зевак пытался отогнать инспектор оркестра, Василий Чегодаев. Лицо его было серым, руки тряслись, он что-то кричал напиравшим на него любопытным, но его никто не слушал.

— Пустите! — Аля с налета врезалась в людскую гущу, стараясь протиснуться к администраторской комнате. Кто-то тут же наступил ей на ногу, сбоку больно толкнули в грудь. Какая-то крашеная, патлатая тетка обматерила Альку и попыталась оттеснить назад, но та с отчаяния сильно щипнула скандалистку за туго обтянутый шелком зад. Крашеная взвизгнула, и Алька с Ленкой очутились нос к носу с Чегодаевым, подпирающим спиной красивую дубовую дверь.

«Это я виновата! — стучало у Альки в голове. — Я уговорила его пойти к Крету! Если бы я не сунулась, ничего бы не случилось. Крет был бы жив, и Валерка… что теперь будет с Валеркой?»

— Во, девчонки, сюрприз, — пробормотал Чегодаев, морщась от напора толпы. — Скорее бы менты явились, а то меня сейчас на куски разорвут.