Я миновал несколько дворов, разрезанных наискось туго натянутыми бельевыми верёвками, едва не спугнул стаю голубей, под забранным белым тюлем окном ожидавших свой завтрак, обошёл овражек, заросший лебедой и заваленный осколками патефонных пластинок, прошёл ещё около сотни шагов по пыльным булыжникам и, наконец, оказался на нужном «вокзале».

На синем дорожном знаке, укреплённом на фонарном столбе, была изображена телега с запряжённой в неё лошадью, а ниже пристроилось слово «Сказка». На краю скамейки под знаком сидела девушка в неяркой одежде и смотрела прямо перед собой. Я присел рядом. Соседка медленно повернула голову в мою сторону, скользнула по мне равнодушным взглядом и вновь отвернулась.

— Привет, — поздоровался я.

— Здравствуйте, — голос прозвучал безучастно и хрипло, как у человека, что не привык разговаривать с незнакомцами, однако же промолчать считает невежливым.

— Ты... Вы тоже в Сказку? — спросил я, чувствуя, что, если не поддержу разговор сейчас, начать его снова будет не слишком-то просто.

Девица кивнула.

— Меня Максимом зовут. А вас... Тебя как?

На мгновение — всего на мгновение — девушка подняла голову, и глаза её, глядящие вдаль, странно блеснули. Затем веки её вновь опустились, а взгляд устремился под ноги. Я ждал.

— Верная, — сказала она, наконец.

— Э-м-м... — протянул я, слегка сбитый с толку.

— Мне всё равно, что вы себе думаете, — быстро добавила Вера — скорее себе, чем мне. — Ваши проблемы.

— Никаких проблем, — поспешил согласиться я. — Верная... Что же, красивое имя.

— Не смейтесь, пожалуйста.

Я вздохнул, снял рюкзак, откинулся на спинку скамейки и принялся доставать бутылку с водой. Через минуту должна была подъехать телега, и история, которую мне предстояло, в случае чего, клеить, должна была начать развиваться сама по себе. Но всё же: что могло произойти здесь такого, ради чего стоило впутывать в это дело не просто полевого агента, а, в придачу ко всему, мага? Пусть не магистра и даже не эсэсэса[1], а всего лишь аспиранта, но — мага?

— Вообще-то, меня зовут Вера, — тихо, будто бы ни к кому не обращаясь, сказала вдруг девушка. — Я просто надеялась, что в Сказке это не имеет значения. Правда ведь?

— Наверное, — поспешил согласиться я. — Со Сказкой вообще порой сложно понять, что имеет значение, а что — нет.

— Извини, не запомнила, — девушка вдруг подняла на меня глаза и улыбнулась застенчивым, но весьма обаятельным образом. — Михаил, да?

— Максим.

— Верная.

Мы пожали друг другу руки.

— Ничего, если на «ты»?

— Очень приятно, — кивнул я. — Так даже лучше.

— Я в школе учусь. Десятый класс. А вы... Ты чем занимаешься?

— Я — волшебник, — ответил я. Универсальный ответ: люди, как правило, хоть и не верят такой наглой правде, но и не задают лишних вопросов.

Верная рассмеялась, а потом вдруг показала язык.

— Я что-то не то сказал? — спросил я, удивлённо моргая.

— Всё в порядке, — девушка успокаивающе похлопала меня ладонью по руке. — Просто ты не соврал.

***

Когда стук копыт стих вдали, я крайне осторожно, по одному, раскрыл глаза, затем так же медленно поднял голову, готовый в любое мгновение вновь притвориться контуженным, и огляделся. Рядом не было никого, если не считать неудачливых разбойников: трое из них валялись в траве в поле зрения, и ещё двое, насколько я помнил, должны были лежать где-то поблизости. Возница висел в неестественной позе, перекинувшись через козлы грустно уставившейся в землю пустыми дышлами телеги, связанный, как и все, и стонал. «М-да, — подумал я, поскольку высказать что-либо вслух мешал кляп. — Я бы понял ещё, если бы нас всех связали, чтобы забрать, или просто отправили на все четыре стороны, или хотя бы попытались убить. Но связать семерых избитых людей и оставить в лесу — это уже что-то с чем-то».

Я попробовал пошевелиться — вонзившиеся в запястья и ноги верёвки красноречиво напомнили, что наложившая их рука действовала с холодной расчётливостью, не оставляя места какому-то там побегу, совершённому приключенцем-любителем. Перекатившись на спину, я кое-как сумел сесть, но на этом, похоже, моя свобода заканчивалась. Конечно, я мог бы ещё при желании свалиться на землю, но такая перспектива мне не очень-то улыбалась. Я пошарил глазами вокруг, но, разумеется, не обнаружил ничего такого, чем бы можно было разрезать верёвку: это мы, гуманисты, всегда сохраняем туристу как минимум пять вариантов выхода из трудного положения, тогда как молодые разбойницы сделали свою работу на удивление чисто и профессионально. Молодые разбойницы... Чёрт бы их взял!

Запрокинув голову, я мысленно взвыл. Господи, ну почему? Почему всегда я? Ведь есть же на свете другие, правильные волшебники: и статьи-то у них пишутся, и сценарии соблюдаются, и, конечно уж, разбойники похищают туристов один-в-один по написанному, а не падают сами жертвами невесть откуда взявшихся девчонок с ножами и самодельными луками. Всё это — чушь, всё это, если задуматься, ещё полбеды, но меня ведь предупреждали и прямее некуда намекали: Максим, амазонки! Амазонки, Максим! Где, ну где же вы были, мои глаза?..

Что-то мягкое коснулось моей руки. Я дёрнулся и сразу же пожалел об этом: верёвки врезались в запястья с удвоенной силой, обещая наградить меня новыми синяками.

— Пожалуйста, сидите спокойнее, я ещё не закончил, — раздался у меня за