потеряла, можно сказать, она не намекала, а прямым текстом говорила, что мне не рады в собственном доме.

- Тёть Юль... — свою мачеху я исключительно называла только так. Помню, как после их свадьбы с папой, я решила, что у меня теперь есть мама, и назвала ее так. Она так сильно разозлилась, что я дня два боялась выйти из своей комнаты. Нет, она не била, вы не подумайте, но то, как она говорила и объясняла... что у такой, как я нет мамы и быть не может, я поняла свою ошибку.

- Так, ты давай, разворачивайся туда, откуда пришла, и не появляйся на горизонте до приезда отца. Видеть тебя не могу.

Вот вечно повторяющаяся фраза от неё, что видеть меня не может, а почему так ни разу не объяснила. А я всё же привыкла ещё с детства робеть перед ней и немного бояться. Я не из робких, всегда могла ответить и дать сдачи, но её — боялась. Даже не знаю почему.

Таких слов не ожидала, даже мысли не закрадывалось, что мачеха может так со мной поступить. Начинает немного трясти, и страх паутинкой расползается по венам, кажется, паук всё туже и крепче плетёт свою паутину, которая вот-вот кого-нибудь поймает, и, похоже, это будет моё и так израненное сердце. Вначале папа пишет, что его не будет, теперь мачеха на порог дома пускать не хочет и всё это под Новый год, а на улице уже темно и зима уже вступила в свои суровые холодные права. Куда я пойду?

- Тёть Юль, вы серьёзно? Уже темно во дворе, да и куда я пойду? — предпринимаю ещё одну попытку. Ну не может же такого быть, чтоб она так сделала.

- Серьёзней некуда. Ко мне сестра приехала с сыном, я куда их укладывать, по-твоему, буду. И ты даже не предупредила. А куда пойдёшь, это твои проблемы, не маленькая и уже совершеннолетняя, а всё у папки на шеи сидишь. Давно уже самостоятельной должна стать. Вот твой шанс, Новый год и новая жизнь, — с этими словами берёт и закрывает перед моим носом дверь.

Хлопаю глазами, как немая рыбка. Руки стали настолько холодными от моих эмоций, что я их почти не чувствую, будто снежки играла без перчаток.

Я всё ещё не верю, что она закрыла передо мной дверь, нахожусь в каком-то коматозе. Стою на месте и не двигаюсь.

- Вася, — зовёт меня баба Маша из соседней квартиры напротив, медленно разворачиваюсь к ней. Сталкиваюсь с сочувственным взглядом и меня, как током прошибает, немного прихожу в себя. Жалость — вот это не люблю, совсем. А баба Маша именно так и смотрит.

- Ты, лучше папке позвони и скажи, что эта рыжая ведьма творит.

Киваю и решаю побыстрей спуститься, а лучше на улицу выйти. Потому что если баба Маша, будет слышать и мой разговор с папой, то после Нового года мы будем знамениты на весь двор, хотя нет, на весь наш маленький городок.

Не знаю как, но эта одинокая старушка, разглашает новость, лучше, чем вайфай.

Спускаю свой чемодан вниз, снова немного взмокла, но руки все такие же холодные. Нужен срочно свежий воздух. И пусть там холодно, возможно, мороз отрезвит меня.

Метель уже закончилась. И снег тоже перестал идти. Люди с трудом передвигаются на заснеженных дорожках. Все спешат, кто с подарками, кто за продуктами. Многие ещё не успели что-то купить. Но всё равно большинство, уже делают оливье и селёдку под шубой или крабовый салат, запекают курочку, делают сырную нарезку. В общем, неважно, главное они в тепле, уюте, возле своих родных и близких, а я сижу на детской площадке возле дома и медленно раскачиваюсь на качели. Пытаюсь прийти в себя и понять, что мне делать.

Холод и правда помогал, меня одолела злость. Всё же это моя и папина квартира, а ещё начало раздражать, почему я робею перед ней, чего боюсь, сама на себя ещё злюсь. Надо было оттолкнуть её и зайти. Имею права. А я и правда сейчас, папе позвоню.

Набираю номер, жду. И в уши бьёт, как молотком по сердцу, автоответчик, о том, что папа вне зоны доступа. Вот же! Хочется выкинуть телефон в сугроб, но сдерживаюсь, рычу, а потом от бессилия и всего ужаса ситуации начинаю плакать, почти навзрыд.

Всё, похоже, меня пробило, трясти начинает сильнее, вот и мой скопившийся шок выходит и не высказанные слова. Почему она так со мной? Я каждый день надеялась, что она станет мне мамой, хоть когда-нибудь. Возможно, когда я все быстро выполняла по дому или после вкусно приготовленного обеда, а может, после того, как я убралась, и у себя, и у сестрёнки. Ведь Тёть Юля всегда рассказывала Ане сказки перед сном, а ещё целовала в щеку и восхищалась ее достижениями. А я ждала. Когда же я заслужу того же.

Опускаю лицо в руки и плачу. Не чувствую, как снова пошёл снег и стал укрывать меня.

- Чебурек, это ты, что ли?

Слышу обращение возле себя. Меня, как током ударили. Потому что этим прозвищем меня дразнил только один мальчишка в школе — Артём Власов.

- Эй, чебурек, ну-ка ручки убери, я уверен, что это ты, — продолжает мужской приятный тембр. Совсем не узнаю этот голос, а может это всё же не Власов? Пробегает во мне надежда. Ну пожалуйста, судьбинушка, не надо так со мной. И так всё пошло коту под хвост, а если ты еще решила меня добить самым моим жутким кошмаром из детских, школьных лет, то я, и не знаю, что еще может быть хуже.

В такой момент и такую жалкую, уж точно ему бы не хотела показывать.

Василиса

( ноябрь, 9 класс)

- Ненавижу, ненавижу, ненавижу! - чуть ли не кричу на весь школьный коридор.

- Васька, ну, стой!

Догоняет меня моя лучшая подружка Лера. Сидим с ней за одной партой и живём по соседству, но подружками стали не поэтому. Она умеет поддерживать, а ещё никогда меня ни за что не осуждала.

- Нет, ну ты слышала?! - гневно разворачиваюсь и бешусь, нахаживаю круги. Пытаюсь успокоиться.

- Да, слышала, и не только я. Почти вся школа. — сочувственно напоминает мне о том, что я и так знаю.

Шумно выдыхаю и зачёсываю рукой волосы назад.

-