– Мех четвертой категории, – привычно определил Тютюнин спящего пса.

– И много у вас за такой дают ?

– Ну, шкура с такой большой собаки потянет на пятьсот рублей.

– Да ты что? – поразился Окуркин и, схватившись за прутья решетки, уже другими глазами посмотрел на сторожевого пса. – Только ведь просто так он не дастся… На лекарства потом больше истратишь…

– Так что, здесь уже никого нет? – напомнил Тютюнин о деле.

– Сейчас узнаем.

Леха несильно потряс решетку, и ворота заколыхались, издавая слабое бренчание.

– Алмаз, стеречь! – донеслось из открытой двери вагончика, а затем на крыльцо вышел сторож с бутербродом в руке.

– Алмаз, место!

Видимо, эти команды были обращены к спящей собаке, которая даже не повела ухом.

– Эй, товарищ! А что, все уже ушли? – спросил Окуркин.

Сторож строительного участка укусил свой бутерброд и невнятно произнес:

– А кто тебе нужен?

– Прораб…

– Он у себя на среднем уровне.

Окуркин не понял, что значит «на среднем уровне», однако поинтересовался:

– А нам можно к нему попасть?

– Можно. Только тишину соблюдайте. Если Алмаз проснется, пощады не будет никому.

– А он вас не слушается? – спросил Леха, не торопясь заходить на территорию стройки.

– Дык когда слушается, а когда нет. Это ж собака – поди разбери, чего у него на уме. Вон там, возле шахты – клеть, это и есть «средний уровень». Вы же к прорабу?

– К нему самому.

– Ну заходите.

В воротах щелкнул электрический замок, но едва только Окуркин с Тютюниным прошли на территорию участка, как закрывавшиеся створки перехватила чья-то рука и строгий голос отчетливо произнес:

– Внимание, контрольная закупка! Всем оставаться на своих местах!

Голос показался Тютюнину знакомым, и он, чуть скосив глаза, опознал мужественный профиль майора милиции Шароемова.

Шароемов был весел и крепко сжимал в руках большой черный пистолет.

– Опа-на! Что я вижу? Васька Хвощ и Густав Шкафт! Как говорится в народной мудрости • – гоп-стоп! Руки вверх, иначе – что? – категорически открываю огонь.

Леха и Сергей послушно подняли руки.

– Так, а ты кто? Скупщик краденого? – спросил Шароемов у сторожа и навел на него свою артиллерию.

– Никак нет, товарищ майор! Я здешний сторож! Замков моя фамилия.

– Откуда знаешь Хвоща и Шкафта, Замков?

– Первый раз вижу, товарищ майор!

– А почему пропустил их на охраняемую территорию?

– Я думал, это наши метростроевцы! И вообще я бутерброд ел – с килькой и луком… От такого бутерброда глаза щиплет, оттого и обознался.

– С килькой и луком? – переспросил Шароемов.

. – Так точно, товарищ майор! – проорал с крыльца сторож Замков, прижимая к бедру недоеденный бутерброд.

– Если с килькой и луком, то надо – что? – сделать мне контрольный выстрел… Контрольный экземпляр. А то я с самого утра в засаде.

– Понял, товарищ майор! Сделаю сию же минуту!

– Давай чтобы одна нога здесь, в другая в зоне прямой-что? – видимости.

Сторож убежал в вагончик, чтобы приготовить майору бутерброд, а Шароемов все свое внимание перенес на Тютюнина и Окуркина.

– Итак, Хвощ, где шкатулка старухи-процентщицы? – строго спросил майор, обращаясь к Лехе.

– Какая шкатулка? Нет у меня никакой шкатулки и старухи-процентщицы я не знаю. Чужое дело шьешь, начальник!

– В несознанку пошел, Хвощ? – Шароемов недобро усмехнулся.

– И не Хвощ я никакой, – опомнился Окуркин. – Я Алексей Окуркин, простой рабочий человек.

– Простой рабочий человек?! – радостно повторил Шароемов. – А откуда у тебя желтый «ломбарджини», рабочий человек? Никак в профкоме выдали за хорошую работу?

– Это не «ломбарджини», это «запорожец»…

– «Запорожец»? – недоверчиво переспросил Шароемов и, ткнув пистолетом в козырек форменной фуражки, сдвинул ее на затылок.

– «Запорожец» это, товарищ майор. Он у него уже лет пятнадцать, – подтвердил Серега.

– А ты, Шкафт, не встревай, а то – что? – мало не покажется.

– Да и я не Шкаф никакой, я Сергей Тютюнин.

– А откуда я тебя знаю?

– Вы ко мне на квартиру заходили прошлым летом. Помните?

– Нет, – покачал головой Шароемов. – Если бы я к тебе заходил, ты бы уже на нарах – что? – парился.

Из вагончика выбежал сторож Замков с огромным бутербродом, с которого во все стороны свисали килечные хвосты.

– Извольте откушать, ваше высокоблагородие… произнес сторож и с поклоном протянул бутерброд Шароемову.

– Ага, – сказал майор и впился в угощение, однако пистолет не опустил.

Сергей и Леха тревожно переглядывались и ждали, чем все это закончится.

– Что же мне с вами делать? – вслух размышлял Шароемов, поедая кильку. – Может, при попытке бегства, а? Местность здесь пересеченная, так что шанс у вас будет…

Не веря в то, что слышит собственными ушами, Сергей Тютюнин ощутил где-то в пятках холодный страх.

Наконец майор справился с бутербродом и неожиданно сказал:

– А ведь я тебя вспомнил, Тютюнин. Ты любовницу свою семнадцатилетнюю угробил и в роще закопал. Так это было?

– Не совсем так, товарищ майор. Это вы так думали, а оказалось…

– А оказалось, что у тебя рука в прокуратуре и ты легко отмазался.

– Я не…

– Да ладно! – Шароемов махнул рукой и убрал пистолет. – Раз в прокуратуре свои люди, тут уж ничего не поделаешь. – Вольно. Можно оправиться. Отставить «оправиться». Заправиться.

Леха и Сергей с облегчением опустили руки.

– Только зачем вы сюда-то проникли, на охраняемый объект?

– А мы мотор достать собирались! – на радостях выпалил Окуркин.

– Мотор? Какой мотор? – переспросил Шароемов и с интересом посмотрел на Леху, у которого в прокуратуре никого не было.

– А… ненужный мотор. Мы его здесь еще весной утопили.

– Как утопили? Имел место сговор?

– Не было сговора. Просто в яме утопили. Воды полно было, мы его и утопили случайно.

– В какой яме? – уточнил Шароемов. – И была ли уже открыта навигация?

– А вот в этой. – Леха махнул рукой на огороженную шахту. – Теперь вода ушла, и мы решили достать.