Саванна внизу давно кончилась – теперь тянулись разноцветные, утопающие в блестках озер луга. Солнце сюда почти не пробивалось, и густые желтоватые испарения образовывали на высоте полета плотные облака, а точнее – сплошной ковер, сотканный из облаков. Янн вынужден был снизиться, и сейчас они летели под облачным полотном.

Антон глядел на мелькающее внизу разноцветье айских лугов и думал о том, что ему только что довелось увидеть.

Этот «ролик» он смотрел впервые. И это само по себе уже было интересно. Потому что за все время, проведенное им в визитах на зону «Слезы Этты», он видел многие «ролики» не по разу. И если в первые месяцы своей работы на Ае Антон от просмотра к просмотру находил что-то новое, ранее не замеченное, то с течением времени новизны становилось все меньше и меньше. А в последние полгода она Антона и вовсе не радовала. Новые видения перестали ему попадаться, хоть он и проводил среди «слез» по нескольку часов в день. Выматывал себя не на шутку, за что Карл постоянно на него ворчал. Да и старые «ролики» тоже становились со временем будто бы «тусклыми» и, если можно так выразиться, менее конкретными. Исчезали детали, краски, тонкости. Если так пойдет дальше, размышлял Антон, то через годик-другой Ая вообще перестанет помнить что-либо о тех событиях.

Полгода назад он прекратил наведываться на «пятак» регулярно, как делал это раньше, хотя его и тянуло к загадочным «камням», утратившим свою былую кристальную чистоту, но все еще верно хранящим тайну.

Как, например, сегодня утром. Что-то привело его сюда. Внутреннее чутье, что будет нечто новенькое? Возможно ли такое, думал он. Впрочем, на Ае возможно всё… Вдруг фортуна пытается подать ему знак? Таинственный намек, так сказать. Или, положим, не фортуна, а сама Ая сигналит ему! А может, это одно и то же, господа, а? Только представьте себе на минуту: планета-фортуна! Красиво, конечно, но чертовски ненаучно. Больше годится для поэмы, а не для скучного отчета по расследованию дела. Вот вы видели в нашем Управлении поэтов? Вот и я не видел…

Он прервал размышления и взглянул на Янна.

– Янн, – спросил Антон, – ты знаешь, чем занималась группа Бориса Зордана?

– Нет, – ответил Янн, – Зордан являлся ученым. Ученые изыскания – не интерес для меня. Ученые изыскания от землян… – Он замялся, подбирая слова, – особенно.

– А что так? – усмехнувшись, спросил Антон. Янн смолчал, и Антон знал, что тот не ответит.

Ну в крайнем случае попросит задать вопрос конкретнее.

– А вообще ты с Зорданом встречался? Разговаривал, может быть?

– Не было цели для разговора. Я являюсь техническим специалистом. Он являлся ученым.

– Я знаю, Янн, знаю, – покачал головой Антон. – Но не обязательно же говорить о работе… Можно же, например, о жизни, о погоде беседовать, мечтать о чем-то вслух…

Антон поймал себя на том, что стал издеваться над онном, и замолчал. Он не хотел этого.

– Я не понимаю твои слова, – произнес Янн все тем же бесстрастным тоном. – Зачем говорить о жизни? Зачем говорить о погоде? Какая существует цель? Спроси вопрос конкретно.

А может, в этом все дело, подумал Антон. Один из ключиков к разгадке психологии онна. «С какой целью?» Нет цели – нет смысла. Надо будет пораскинуть мозгами об этом на досуге. И почему он раньше так мало общался с Янном? Летать по зонам – летали, и много… а вот говорить не приходилось. Может, из-за того, что он изначально не верил в эффективность бесед с онном? А вдруг ты ошибался, господин следователь?

– Ты будешь спрашивать вопрос? – уточнил Янн.

– Про погоду – не буду… Я другой вопрос задам. Хочешь?.. Э-э… то есть можно?

– Да.

– Что онны делают с выращенными «слезами»? Для чего они им нужны… были? Точнее, не так… По-другому спрошу. Я знаю, что у вас «камни» используют в науке, в космической промышленности, еще где-то там… Ты можешь сказать – почему? Какие-то свойства у них особенные, что ли, у этих «камней»?

– Нет. Я не могу это ответить, – невозмутимо сказал Янн. – Я не обладаю знанием.

И всё. И на этом он посчитал свой ответ исчерпывающим. Человек на его месте мог бы высказать предположения, сослаться на чью-нибудь сплетню, на худой конец – задать встречный вопрос… А онн ни за что так не сделает. С какой, собственно, целью ему так делать? М-да.

– Между прочим, Янн, я сегодня нашел свеженький «камешек». Ученые говорили, что уже полтора года их нет. Опять, значит, появляются? Представляешь? Ведь это же о чем-то говорит, правильно?

– Нет понимания вопроса.

– Да не было вопроса, Янн, не было… Это я так. Сам с собой разговариваю… Но обращаясь при этом к тебе.

– Нет понимания у меня.

– Господи… Я не смогу тебе объяснить… Мне просто стало интересно, как бы ученое сообщество Оннха прореагировало на известие о регенерации зоны? Как думаешь?

Янн промолчал, и Антон вдруг подумал: с чего бы это оннам реагировать на то обстоятельство, что в зоне «Слез Этты», попросту именуемой «пятаком», что-то там восстанавливается? Пусть даже способность Аи производить на свет божий одно из самых загадочных и красивых своих творений. Для оннов это, возможно, перевернутая страница – освоение Аи. Полтора года назад, сказав свое заключительное слово и вынеся вердикт изысканиям на планете, они закрыли очередную главу своей эволюции. Закрыли со свойственной их цивилизации бесстрастностью и рассудительностью. Ничуть не сожалея об оставляемой исследовательской сети со всеми ее станциями, Базой и прочей инфраструктурой колонии. Словно напрочь забыв о годах кропотливых трудов и вложенных сил… Или, может, это только так кажется на наш человеческий взгляд? Разве онны умеют сожалеть? Разве сожаление преследует какую-либо цель? Или их цивилизация настолько могущественна, что все, оставленное ими здесь, на Ае, не является для них значимой потерей? Так, сущая мелочь? Зарубка на пути экспансии, не более. Или, быть может… они еще вернутся?

– Янн, – проговорил Антон задумчиво. – А вы можете когда-нибудь вернуться на Аю?

Онн снова не ответил, хотя вопрос был, казалось бы, вполне конкретен. Это тоже было одной из прерогатив оннов: не отвечать на вопросы, если они не считали это необходимым. Антон не стал больше спрашивать Янна ни о чем. До самой Базы он не проронил ни слова, уставившись в иллюминатор.

Он попытался вспомнить что-нибудь о Зордане и о том, чем он занимался на «Слезах», но в памяти Антона на эту тему информации оказалось скудно мало. Воображение снова заполонили апокалиптические видения гибнущей станции. Если бы в ту страшную ночь с восточной стороны внезапно не вырос гигантский земляной бугор, станция рухнула бы с двадцатиметровой высоты и могла бы превратиться в братскую могилу для тех, кто еще оставался в ней.

Многие считали впоследствии, что это было если уж не вмешательство божественных сил, то, по крайней мере, милосердие Аи, которая, дескать, в последний момент решила смягчить наказание ослушавшимся детишкам. Антон к этим рассуждениям относился скептически, и не только в силу своей профессии. Он считал произошедшее банальным совпадением. Везением, если хотите. А везение от божьего умысла отличается тем, братцы, что второй раз может и не случиться. Так что давайте, господа, говорил он, делать выводы, искать ответы и по возможности строить прогнозы. Ну вот и отыскивай, отвечали ему, ты на то здесь и находишься… Давай выводы, давай ответы – все давай. Он и давал, как мог. Только немного надавал-то, прямо скажем, негусто.