— Бросать оружие киллер не собирался. Ему помогла это сделать жертва, — внес необходимую поправку в рассуждения эксперта Громов. — Сколько такой ствол может стоить на «черном рынке»?

— Баксов триста-триста пятьдесят.

— То есть чуть дешевле, чем новые модели?

— Совершенно верно. Польские и венгерские «тэтэшники», или «токеджипы», стоят от трехсот пятидесяти до пятисот. Китайские — триста пятьдесят-четыреста. Как видим, разница в цене небольшая. Но это касается только интересующего нас «тэтэшника». Про энкавэдэшную модель я тебе уже говорил. Есть еще довоенная модель, которая отличается от других крупным рифлением в задней части кожуха, и модель пятьдесят первого года, последняя модификация, которые тянут на пятьсот «бачков». А наш «герой» появился во время войны, когда пистолеты гнали в большом количестве и по упрощенной модели. Отсюда и его более низкая цена. Да, и еще: отследить легальный путь этого «тэтэшника» очень сложно, поскольку его учет в годы войны практически не велся. Да и после войны дела с этим обстояли не лучше.

Вяземцев умолк, всем своим видом показывая другу, что лекция окончена. Но Громов ставить точку в разговоре пока не собирался.

— Димыч, я тут грешным делом подумал о «черных следопытах». У тебя есть какая-нибудь информашка на их счет?

— Старик, ты многого хочешь от баллистов. Я и без этого тебе достал и в рот положил. Может, еще и разжевать?

— Да нет, разжую и проглочу я сам, — улыбнулся Громов. — Мне бы наводочку какую-никакую.

— Обратись к Паше Шкляревскому из шестого отдела, который имел дело с этой публикой. В общем, рой носом землю, тебе за это деньги платят. Кстати, о деньгах. Одолжи до получки стольник, хочу жене цветы купить.

— А что у вас за праздник? — удивился Громов.

— Да нет никакого праздника. Просто хочу сделать приятное любимому человеку. Но если ты в напряге, тогда не давай.

Однако Громов уже полез во внутренний карман пиджака и извлек на свет потрепанное от времени кожаное портмоне. Достав из него купюру, он протянул ее другу и сказал:

— Уж лучше тебе на цветы, чем Лехе Дробышу на презервативы.

Оперуполномоченный Алексей Дробыш был его соседом по кабинету, имел семью, но считался отъявленным бабником, который не пропускал ни одной юбки. Он стрелял деньги практически у всего отдела, однажды даже одолжил стольник у самого начальника МУРа, при этом сочинив легенду о том, что собирается купить конструктор «Лего» для своей пятилетней дочери. На самом деле почти все деньги он спускал на баб, коих у него всегда было в избытке, он их даже частенько путал. Несмотря на то что Громов прекрасно знал все его трюки и побасенки насчет тяжелого материального положения, но даже он иногда покупался на его просьбы «одолжить деньжат до получки».

Три дня назад Громов в очередной раз одолжил ему денег, якобы на блок «Мальборо», а затем узнал, что Леха накупил на эти деньги каких-то суперпотрясных презервативов с усиками. Эти кондомы Леха принес в кабинет и на глазах у Громова спрятал в своем сейфе. Из этого факта Громов сделал заключение, что все эти изделия его сосед по кабинету собирается использовать без ведома супруги.

Так, вперемешку с мыслями о «тэтэшнике» и своем непутевом коллеге, Громов преодолел расстояние до своего кабинета, но едва переступил порог, как тут же столкнулся с объектом своих размышлений — Лехой Дробышем.

— Громов, ты меня с ума сведешь! — В голосе Дробыша слышалось раздражение. — Хоть бы записку оставил, где тебя искать. У нас очередной трупешник. На Земляном Валу грохнули какого-то бизнесмена. Вроде бы работал снайпер. И когда они угомонятся?

— Видимо, тогда, Леха, когда ты станешь министром внутренних дел, — похлопав коллегу по плечу, мрачно резюмировал Громов.

На место преступления Громов с Дробышем выехали в составе дежурной группы, в которую также входили: следователь горпрокуратуры Павел Ардаматский, судмедэксперт Левон Заназян и эксперт-криминалист Андрей Истомин. Однако, когда они приехали к многоэтажному дому недалеко от улицы Земляной Вал, потерпевшего там уже не оказалось. Только небольшая лужица крови на тротуаре указывала на то, что некоторое время назад здесь действительно произошло убийство.

На месте преступления сыщики застали нескольких человек: молоденького опера из местного отделения милиции, не менее молодого следователя женского пола из окружной прокуратуры, которая, сидя на лавочке у подъезда, аккуратно строчила протокол осмотра места происшествия, и двух понятых. Когда машина с муровцами тормознула у тротуара, следователь даже не подняла своей изящной головки от бумаг — так была увлечена писаниной.

О том, что здесь произошло полчаса назад, приехавшим рассказал местный опер — Игорь Мосин. Его рассказ строился целиком на показаниях дворничихи, которая оказалась единственным свидетелем покушения. По ее словам, около половины десятого утра здесь застрелили одного из жильцов — солидного пожилого человека, проживавшего во втором подъезде. Фамилии и имени его дворничиха, к сожалению, не знала.

По ее словам, он в сопровождении двух телохранителей вышел на улицу, чтобы сесть в автомобиль, но дойти до него так и не сумел — упал как подкошенный на землю. Охрана тут же погрузила его в машину и уехала. По словам женщины, которая хорошо слышала реплики телохранителей, раненого повезли в институт Склифосовского. Именно туда десять минут назад отправились и местные оперативники, оставив своего товарища и следака из прокуратуры дожидаться коллег из МУРа.

Выслушав доклад опера, Ардаматский принял решение разделить оперативную группу на две части. Первая, в которую вошел он сам, а также Дробыш и Заназян, должна была отправиться вслед за раненым в Склиф, а вторая — в составе Громова и Истомина — отработать место происшествия. Дробыш, который уже успел приглядеться к аппетитным коленкам стажерки из окружной прокуратуры, попытался было качать права и отправить вместо себя в больницу Громова, однако быстро успокоился. Ардаматский, который прекрасно знал все слабые места Лехи, пообещал познакомить его в Склифе с симпатичной медсестрой из хирургического отделения, которая за свои идеальные формы была недавно провозглашена «Мисс Склиф».

— У этой мисс есть любопытная привычка — никогда не носить под халатом трусики, — сообщил Ардаматский, чем окончательно снял все Лехины колебания.

Когда машина с группой Ардаматского уехала, Громов взял инициативу в свои руки. Несмотря на то что рядом находился следователь прокуратуры, лицо более значимое, чем оперативник с Петровки, Громов воспользовался ее молодостью и неопытностью и принялся раздавать команды направо и налево. Мосина он отправил отрабатывать жилой сектор (опросить жильцов дома, в котором проживала жертва), Полину Кутепову (так представилась девушка из прокуратуры) попросил закончить протокол, а сам вместе с Истоминым отправился искать место, откуда киллер произвел выстрелы.

Подойдя к кромке тротуара, где на асфальте все еще виднелась лужица крови, Истомин щелкнул пару раз фотоаппаратом, после чего они с Громовым окинули внимательным взглядом окрестности. Справа простирался пустырь (по словам Мосина, некогда там возвышался двухэтажный особняк, который год назад снесли подчистую), поэтому их внимание привлекла прежде всего левая сторона, где стояли два здания: трехэтажное, которое, судя по вывескам, украшавшим его, принадлежало сразу нескольким коммерческим фирмам, и пятиэтажное здание жилого типа. С точки зрения киллера последнее было наиболее удобным для покушения — задняя сторона дома и два его чердачных окна (Громов называл их «чердачками Фруттис») смотрели в сторону подъезда, из которого вышла жертва, а внешняя сторона — во двор, невидимый с того места, где теперь находились сыщики. С этого здания они и решили начать осмотр. Вошли в первый подъезд и не ошиблись. Поднявшись по лестнице на последний этаж, они увидели, что дверь чердака распахнута настежь. Войдя внутрь, сыщики обнаружили возле чердачного окна то, что надеялись найти — винтовку с оптическим прицелом и разбитым вдребезги прикладом. Рядом валялась тряпка, в которую, судя по всему, эта винтовка была завернута, прежде чем ее использовали по назначению.