— Бла-вен, — повторил он нежным голосом, свойственным горцам. — Мм… мм…

— Голубая гора… — пояснил Грант почти отсутствующим голосом.

Потом он швырнул сигарету в воду и неожиданно поинтересовался:

— Что, Лондон и впрямь так набит народом?

— Да. В нем всегда много народу, и его постоянно будоражит. Теперь же он походит на огромный котел, в котором медленно закипает вода.

Мурдо ловко повернул лодку к устью реки.

— Лондон? — В его голосе звучала простодушная нотка восторга. — Вы что, не захотели остаться на коронацию, миссис?

— Я хотела. Но я… я слегка перетрудилась, поэтому решила, что лучше отдохнуть.

— А почему вы решили приехать именно сюда? — спросил Грант.

Он продолжал смотреть на Голубую гору.

— На Скай? Не знаю… Все со временем хотят побывать на Скае, разве не так? А я желала полностью сменить обстановку. Буду гулять по горам.

— Одна?

В интонации Мурдо прозвучало что-то такое, что заставило меня внимательно посмотреть на него.

— Ну да, — удивленно произнесла я.

Он быстро переглянулся с Грантом, а потом отвернулся и стал следить за надвигающейся пристанью. Я засмеялась:

— Я не заблужусь. Далеко ходить не стану. Не забывайте, я все же городская пташка. Скорее всего, буду гулять вокруг озера или по ближним склонам… Блейвена, правильно? Там со мной вряд ли что-нибудь приключится! — Я повернулась к мистеру Гранту. — Неужели Мурдо думает, что я заплутаю в тумане или убегу с водяным?

Тут я замолчала, встретив его взгляд.

Грант смотрел на меня с каким-то неопределенным выражением, скорее даже лишь намеком на выражение, но я запнулась, ощутив необъяснимую тревогу.

Синие глаза опустились.

— Наверное, Мурдо имеет в виду…

Но Мурдо заглушил мотор, и внезапно наступившая тишина произвела эффект, подобный взрыву.

— Лондон… — задумчиво произнес Мурдо, глядя куда-то в нутро мотора. — Как далеко! Вы и впрямь приехали издалека…

В его голосе снова прозвучало простодушное восхищение, но у меня возникло неловкое впечатление, что он говорит первое, что пришло в голову. Более того, его простодушие горца было несколько преувеличенным, и я сделала вывод, что он ведет себя неестественно.

— Говорят, красивый город. Вестминстерское аббатство, площадь Пиккадилли, зоопарк. Я видел на открытках…

— Мурдо, — с подозрением спросила я после того, как лодка, глухо стукнувшись о пристань, была закреплена. — А когда вы сами в последний раз были в Лондоне?

Протянув мне руку, чтобы помочь выйти из лодки, он взглянул на меня ясным взглядом.

— Восемь лет назад, миссис, — ответил он своим мелодичным голосом, — на обратном пути из Бирмы и других восточных стран…

Человек по имени Грант поднял мои чемоданы и зашагал по тропинке к гостинице. Следуя за ним, я чувствовала, как Мурдо пристально смотрит нам в спину. Потом он вернулся к лодке.

Что означала сия простодушная интонация обитателя Ская? Что-то вроде дымовой завесы? Но что ему скрывать? Почему он так встревожился, что поспешил сменить тему разговора?

Тропинка обогнула гостиницу и привела к парадной двери, выходившей в долину. Следуя за своим проводником, я снова бросила невольный взгляд на притягательную одинокую громаду на востоке, нависшую над равниной, словно хищная птица.

Блейвен? Голубая гора? Повернувшись к ней спиной, я вошла в гостиницу.

Прошел час. Я умылась, вычесала железнодорожный дым из волос и переоделась. Сидя в гостиной отеля, я наслаждалась временным уединением, пока остальные отдыхающие не собрались на обед. Я потягивала превосходный херес, мои ноги согревал огонь уютного камина, а с трех сторон гостиной высились горы, вид которых доставлял мне удовольствие. Мне было хорошо.

Хлопнула дверь веранды, и в ту же минуту сквозь стеклянные двери гостиной я увидела двух женщин, идущих через холл к лестнице. Одна из них была примерно моего возраста, невысокого роста, плотного сложения, с прямыми темными волосами, подстриженными по-мужски, в одежде альпиниста — широкие брюки, ботинки и толстый свитер, — которая подчеркивала ее мужеподобный облик. Другая — девушка лет двадцати, очень юная, краснощекая, черноволосая. Мне подумалось, что у нее довольно несчастный вид, а ее плечи под рюкзаком были так напряжены, словно она очень устала. Парочка проковыляла вверх по лестнице и скрылась за углом.

Примерно через минуту вслед за ними появилась пожилая пара, оба высокие, тощие, слегка сутулые, со спокойными благовоспитанными лицами и в весьма потрепанных шляпах. Они торжественно пронесли вверх по лестнице пустую корзину для рыбы, и тут же по их пятам с трудом протащилась еще одна женщина, глубоко засунувшая руки в карманы пальто. Я не разглядела ее лица, но поникшие плечи и безжизненная походка поведали о судьбе, полной разочарований и усталости.

Зевнув, я вытянула ноги к огню и глотнула еще хереса. Лениво перелистала страницы старого светского еженедельника, лежащего у моего локтя. С глянцевых страниц, выхваченные безжалостной вспышкой, смотрели привычные лица, застигнутые на охотничьих ужинах и благотворительных балах… красивые лошади, некрасивые женщины, разодетые мужчины… Лондонский телефонный справочник был бы куда интереснее. Мне попалась моя фотография, достаточно ординарная: я позировала на фоне камина работы Адама в вечернем платье — наиболее вдохновенном творении Хьюго Монтефиора… Прелестное платье, я хорошо его помню. А вот страницы, посвященные театральной хронике: Алек Гиннес с немыслимой бородой; Вивьен Ли, близ которой меркнут все женщины; Марша Малинг одаряет камеру знаменитой треугольной улыбкой, глядя в пустоту своими поразительными глазами…

Дверь в гостиную распахнулась и вновь закрылась со свистящим звуком. Вошла Марша Малинг, села напротив меня и позвонила в колокольчик, чтобы ей принесли выпить.

При виде ее я замигала. Ошибки быть не могло. Эти гладкие волосы цвета золотистой меди, широкие очаровательные глаза, аристократический носик и, безусловно, аристократический рот. Это была она, звезда серий романтических спектаклей, которые шли с таким успехом, что один из самых больших лондонских театров был постоянно переполнен в первые годы войны, да и поныне публика толпами стекалась туда.

Официант выполнил заказ. Марша Малинг сделала глоток, встретилась со мной взглядом и рассеянно улыбнулась. Затем улыбка сменилась внимательным взглядом.

— Простите, — прозвучал знакомый хриплый голос, — мы не встречались прежде? Мы ведь знакомы?

Я улыбнулась:

— Смело с вашей стороны заявлять такое, мисс Малинг. Полагаю, вы привыкли избегать людей, претендующих на знакомство с вами. Но нет, мы с вами раньше не встречались.