* * *

Уже несколько месяцев он посвящал свое время и свои силы этому, казалось бы, безнадежному делу — заставить людей задуматься, изменить свои взгляды на пьяные застолья. Сделать то, что пошло прахом в середине восьмидесятых.

Начали с организации. Губернатор собрал форум, на котором присутствовали все, включая полицию, прокуратуру, здравоохранение, образование. В общем, каждой твари по паре. Разработали программу. Дубравина избрали президентом.

И пошло-поехало. Народ оживился. Открыли горячую линию, на которую стали звонить неравнодушные граждане, возмущенные подпольной торговлей паленой водкой. Подтянулись молодые волонтеры. Начали проводить фестивали, конкурсы, концерты на тему трезвого образа жизни. Дубравинские каратисты двинулись по городам и весям показывать деревенской молодежи чудеса восточных единоборств. Другие неравнодушные «большие» люди стали проводить спортивные турниры, устраивать во дворах спортплощадки.

Дубравин знал: можно делать все, что угодно и где угодно, но если об этих делах не пишет пресса, не трещит телевидение, то их как бы и нет вовсе. Поэтому он жестко следил за тем, чтобы любое мероприятие сразу же освещалось на телевидении и в газетах.

Он давно понял, что народ нуждается в примере. И если идея здравая, то ее подхватят. Ведь так уже было. Те идеи, которые он высказывал в телевизионном проекте «Русский вопрос», который вел много лет, все-таки воплотились в дела. Сначала они попали в программу так называемой Партии жизни. А потом перекочевали в тезисы главной партии. И в конце концов их озвучил «преемник».

Так и теперь, на встрече. Идея трезвости молодежи постепенно овладевала сельской массой, собравшейся в клубе. А он продолжал:

— Был я в Норвегии. Изучал их нравы. И очень удивился. Страна — как картинка с туристического буклета. Но имеет некоторые особенности. Нет там, например, придорожного общепита, где вам нальют или продадут спиртное. Алкоголь продается в городе и только в одном специализированном магазине. А цены заоблачные…

В общем, пронял он селян своим рассказом. Долго благодарили. Но уезжал он с той встречи все равно задумчивым. Потому что сколько ни говори халва-халва — слаще не станет. И простые сельские люди популярно объяснили ему, в чем дело.

— Валька-магазинщица, — торопливо толковала ему бабуля с трясущейся головой и слезящимися глазами, — с ранья открывает свою лавку. И наши алкаши к семи уже подтягиваются. Надо бы ей запретить торговать. А никто не может. К кому только не обращались!..

— Ученики идут в школу, по пути берут эти энергетические баночки, — говорила озабоченно сельская учительница. — А этому киоскеру наплевать! Бесстыжая морда!

Дубравин и сам замечал, что при всей его бурной деятельности «пар уходит в свисток». Сотни мероприятий проведены. Встречи, беседы, статьи. Люди вроде бы все понимают. А меняться — ничего не меняется. «Вот опять начальник милиции прислал письмо с приветом. “Десять торговцев оштрафовали на пятьсот рублей. Кого-то пожурили…” Эх, да разве это меры? Шуму много. А дела с гулькин нос. Почему? Да потому, что нет законов, по которым можно было бы серьезно вдарить по водочной мафии. Вон в одной Кабарде двадцать два водочных завода! Да в Осетии. И не остановить этот поток, идущий в Центральную Россию. Нужно, чтобы вся государственная машина озаботилась. Но там желающих прижать бутлегеров нету. И что делать в таком случае? Мы тут пыхтим, стараемся изо всех сил. А толку чуть. Такое ощущение, будто уперлись в стенку», — размышлял Александр.

* * *

В офисе на работе он взялся читать отчет любопытной молодежной организации под названием «Папа, не пей!». Но тут на пороге его кабинета появилась помощница. Подтянутая, полногрудая молодая женщина Наина. Работает она с ним еще с тех времен, когда он баллотировался в Думу. Приглянулась тем, что ведет дела четко, аккуратно, собранно.

— Ну, ты с чем? — оторвавшись от отчета, спросил Дубравин.

— Александр Алексеевич! Есть потрясающая идея!

— Какая?

— Наши волонтеры будут менять сигареты на цветы!

— Это как?

— А мы уже пробовали! Представляете, идет парочка. Наши в фартучках «Трезвое дело» подходят с букетом цветов и предлагают: «Молодой человек! Не хотите ли подарить своей девушке цветок?» А кто же не хочет? Наши — ему: «Тогда давайте меняться! Мы вам цветок — а вы нам свои сигареты!»

— И отдают?

— Еще как! Мы насобирали уже полмешка. Завтра будем их сжигать на телекамеру. И покажем в новостях.

Дубравин оживился:

— Молодцы! Прет инициатива снизу. А от меня что надо?

— Денег на цветы!

— Сколько?

…Когда она вышла с деньгами, он вспомнил свой прежний поход в законодательную власть. И понял, что это знак:

— В Думу надо идти! Самому инициировать законы против пьянки. Идти с этой программой. И добиваться ее реализации. По-другому ничего не получится! В этом сегодня правда! А где правда, там и сила!

Дуня собиралась в школу. И хотела надеть розовые туфли к серенькой школьной форме. Увидев дочку в таком «прикиде», Людмила сначала слегка опешила, а потом по этому поводу весьма категорично высказалась. Двенадцатилетняя Дуня, рослая круглолицая блондинка с голубыми глазами, и похожая, и не похожая на саму Людку в молодости, психанула и, хлопнув дверью в своей комнате, заявила, что в таком случае в школу вообще не пойдет. Телом — девушка, душой — ребенок, она задает сейчас матери столько вопросов, что у Крыловой периодически пропадает дар речи. И голова идет кругом. Новое поколение с его странными, с точки зрения старших, воззрениями на жизнь приходит в этот мир, ничуть не отягощенное комплексами советского человека, которые несут через года их родители. Для них сытая, комфортная жизнь — не награда за годы бедствий, труда и борьбы, а данная реальность. И Людмила, глядя на дочь, частенько ловит себя на мысли: «А что будет, если эта, с таким трудом налаженная и устроенная жизнь в один прекрасный момент рухнет? Смогут ли эти дети, выросшие в беззаботной обстановке более-менее сытого нефтяного благополучия, выдержать такой удар?»

Мир вокруг стремительно меняется — гаджеты, Интернет, автомобили как-то незаметно вошли в их быт. И жизнь без них уже представляется невозможной.

Вот и сейчас, провожая дочку в школу, Людка напоминает Дуняше:

— Не забудь взять айфон! А то вчера оставила в машине. А я беспокоилась.

Без связи — никуда. Как только ребенок войдет в школьную дверь, на телефон Крыловой придет СМС-сообщение. И если выйдет из здания — электроника скажет ей об этом.

Ну вот, всех выпроводила. Дубравин — тот уехал еще раньше. Ему сегодня надо в областную думу. На заседание комитета. Теперь можно посидеть. Выпить кофейку с сыром. Побаловать себя. Подумать о чем-то приятном. Даже как-то взгрустнуть, вспоминая первые годы совместной жизни.