Давайте рассмотрим объяснение одного конкретного факта: 65 % американцев выступают (или заявляют, что выступают) в поддержку смертной казни[6]. В принципе, эта проблема может быть сформулирована в категориях событий: как эти люди пришли к одобрению смертной казни? Какие именно значимые события – эпизоды с родителями, сверстниками или учителями – способствовали формированию такой позиции? На практике представители социальных наук редко интересуются этим вопросом. Вместо того чтобы объяснять голую статистику такого рода, они хотят понять изменение отношений во времени или различия в отношении в зависимости от социальной группы. Причина, возможно, в том, что они находят голые факты недостаточно информативными. Если спросить, много это или мало – 65 %, ответ будет: «По сравнению с чем?». По сравнению с отношением американцев в 1990 году, когда за смертную казнь выступали 80 %, это низкая цифра; по сравнению с отношением в некоторых европейских странах – высокая.

Исследования методом продольных срезов рассматривают временные вариации зависимой переменной, исследования методом перекрестных срезов – вариации среди разных групп населения. В обоих случаях экспланандум трансформируется. Вместо того чтобы попытаться объяснить явление «само по себе», мы пытаемся объяснить, как оно меняется во времени и пространстве. Успех объяснения частично измеряется тем, какую вариантность (variance) (техническая мера вариаций) оно допускает[7]. Полный успех объяснил бы все наблюдаемые вариации. Из общенационального исследования мы, например, могли бы выяснить, что процент людей, поддерживающих смертную казнь, строго пропорционален количеству убийств в расчете на 100 тыс. человек. Хотя эти результаты не смогли бы объяснить абсолютные цифры, они могли бы дать прекрасное объяснение разнице между ними[8]. На практике полный успех, конечно же, не достижим, но один пункт сохраняется. Объяснения вариантности ничего не говорят об экспланандуме «самом по себе».

РИС. I.1

Можно привести пример из исследований поведения избирателей. Как мы позднее увидим (глава XII), неясно, почему избиратели вообще участвуют в общегосударственных выборах, на которых, как можно с уверенностью сказать, один голос никогда ничего не решает. И все-таки значительная часть электората приходят на избирательные участки в день выборов. Почему бы им не махнуть на них рукой?

Вместо того чтобы попытаться решить эту задачу, эмпирические социологи обычно задаются другим вопросом: почему явка меняется от выборов к выборам? Есть гипотеза, что избиратели с меньшей вероятностью придут в плохую погоду, потому что, когда идет дождь или снег, приятнее сидеть дома. Если данные соответствуют этой гипотезе, как это показывает прямая С на рис. I.1, можно утверждать, что варьирование явки объяснено (хотя бы частично). И все же нет никакого объяснения, почему прямая С пересекает ось ординат в точке Р, а не, например, в Q или R. Это как принять за данную первую десятичную дробь и сосредоточиться на объяснении второй. Для прогноза этого может быть достаточно, но для объяснения – нет. Голый факт, что 45 или более процентов электората обычно приходят на выборы, интересен и требует объяснения.

С точки зрения модели событие-событие идеальной процедурой была бы следующая. Рассмотрим два голосования, А и Б. Для каждого выявим условия, заставившие определенный процент избирателей прийти на выборы. Как только мы таким образом объяснили явку на выборах А и явку на выборах Б, объяснение разницы в явке (если таковая имеется) последует автоматически как побочный эффект. Попутно мы также сможем объяснить, является ли одинаковая явка на выборах А и Б случайностью, то есть идет речь об уравновешивающих друг друга различиях или нет. На практике эта процедура может оказаться очень сложной. Возможно, данные или имеющиеся теории не позволят нам объяснить явление «само по себе». Нужно, однако, сознавать, что прибегая к объяснениям вариантности, мы втягиваемся во второсортную объяснительную практику.

Иногда социологи пытаются объяснять не-события (non-events). Почему многие люди не обращаются за положенными им социальными льготами? Почему никто не вызвал полицию в деле Китти Дженовезе?[9] В первом случае объяснением может служить то, что указанные лица решили не обращаться за льготами из-за стыда или страха за собственную репутацию. Поскольку принятие решения является событием, это дало бы совершенно удовлетворительное обоснование. В случае неудачи социологи снова обратятся к различиям между теми, кому положены льготы и кто их получает, и теми, кому они положены и кто за ними не обращается. Предположим, что они различаются только тем, что люди, не обращающиеся за льготами, не знают о том, что они им положены. В качестве объяснения это полезно, но недостаточно. Мы пойдем дальше и попробуем объяснить, почему те, кому положены льготы, не знают об этом. Выяснить, что они неграмотны, не могут прочесть писем, информирующих об их правах, будет полезно, но недостаточно. В какой-то момент в этом объяснительном регрессе мы должны придти к положительному событию, такому, например, как сознательное решение не учиться грамоте или сознательное решение официальных лиц скрывать информацию. Или мы должны заняться теми, кто обращается за положенными льготами. Как только мы объясним их поведение, объяснение, почему другие так и не сумели получить льготы, возникнет в качестве побочного продукта.

В случае с Китти Дженовезе нет никаких вариаций поведения, которые нужно объяснять, поскольку никто не позвонил в полицию. Отчеты об этой истории указывают на то, что несколько свидетелей решили не делать этого. С точки зрения непосредственных причин это вполне удовлетворительное объяснение, хотя мы, возможно, захотим узнать причины их решения. Произошло это, потому что они боялись ввязываться или потому что каждый решил, что в полицию позвонит кто-нибудь другой («У семи нянек дитя без глазу»)? Однако некоторые из наблюдателей даже не думали вызывать полицию. Один мужчина и его жена наблюдали за сценой ради развлечения, другой сказал, что ему все надоело и он пошел спать. Чтобы объяснить, почему они не действовали решительнее, можно указать на отсутствие глубоких эмоций, но это снова будет объяснение негативного экспланандума через использование негативного эксплананса. Наше поведение в очередной раз будет истолковано лишь побочным, остаточным образом. Располагай мы удовлетворительным объяснением того, почему некоторые люди собирались позвонить в полицию, пусть и не решившись на это, у нас было бы единственное объяснение того, почему другие об этом даже не подумали.