И тут к разгневанному учителю шагнул Дайру. Без единого слова протянул руку.

На ладони лежала большая роговая пластинка — мутно-зеленая, полупрозрачная, потрескавшаяся по краям.

Шенги замолчал посреди фразы. Медленно протянул левую руку — но не дотронулся до чешуйки, оставил ее на ладошке ученика.

— Не забыл, — потрясенно шепнул Шенги. — Даже перед драконьей пастью не обронил… Да что вы за команда такая! — закричал он вдруг. — Все у вас делается не по-людски, через неуказанное место — а ведь получается! Получается, забери вас Серая Старуха! — Охотник успокоился и с новым интересом оглядел приободрившихся ребятишек. — Может, и впрямь я вас слишком долго кормлю из пригоршни. Пора, пора вас к Лаурушу на испытание… Ох, мама моя родная, боги мои безымянные! Это какой же подарочек я делаю собственной Гильдии!

— Когда Безликие творили гурлианцев, они были не в духе. Вот и вышло невесть что, сборище негодяев, мерзавцев и трусов! Уж мы с королем Лаограном вас били, били…

Призрак гордо сложил руки на груди и завис над самым полом. На перечеркнутом шрамом лице с вислыми усами был написан хмурый вызов.

Нургидан, развалившийся на скамье, даже не глянул в сторону привидения. Подобные речи он слышал три года — изо дня в день. Сначала негодовал, гневался, потом привык. Верно говорит Дайру: глупо злиться на того, кого убили два с половиной века назад.

Но по привычке все же лениво огрызнулся:

— Твой Лаогран давно помер. И Гурлиан, между прочим, вы с ним так и не завоевали. Так что насчет трусов язык-то придержи.

В ответ раздалось разъяренное шипение. На миг повернув голову, Нургидан убедился, что его собеседник не только шипит, но и вид принял змеиный. Здоровенный такой удав, грозно поднявшийся на хвосте.

«Ладно, пусть шипит! Что ему, бедняге, и осталось-то?»

Некоторым людям не везет в жизни. А десятнику по прозвищу Старый Вояка не повезло в смерти. В военной неразберихе случилось так, что тело грайанского захватчика осталось без честного погребального костра. Не смогла душа попасть в Бездну, не очистилась для будущего рождения. И третье столетие неуспокоенный дух мается возле места своей гибели — у развалин башни — и клянет бывших врагов.

Раньше-то брань слушать было некому: жители Издагмира обходили развалины стороной. Так из-за призрака это место и прозвали — Грайанская башня.

Три года назад Шенги решил обосноваться в Издагмире. И прикинул, что развалины еще очень даже ничего. Подлатать немного — и выйдет сносное жилье, причем наверняка дешево купить можно. А призрак… а что — призрак? Авось уживемся!

Старый Вояка был в ярости: гурлианцы вторглись в его владения! Но Шенги не обращал внимания на выходки вздорного «соседа». А уж когда Охотник обзавелся учениками… о-о, тогда несчастный призрак понял, что больше ему в башне не хозяйничать! Ну, как тут останешься загадочным и жутким, если твои стоны и вопли сразу подхватывают три нахальных голосишка! Передразнивают, паршивцы! Насмехаются!

Что делать бедному призраку? Бежать прочь, оставив стены, ставшие за века родными? Пугать по ночам на пустыре поздних прохожих? Ну нет, не дождутся проклятые гурлианцы!

По гигантской змее прошла рябь — и вот уже на месте удава стоит невысокий круглолицый человек с чудовищной лапой вместо правой руки.

Удивленный тем, что шипение прекратилось, Нургидан обернулся — и вскочил со скамьи, словно его подняли пинком.

— Учитель, я… я…

— Что это ты тут лоботрясничаешь? Очень, очень интересно… — начал призрак голосом Шенги — но не выдержал тона, расхохотался грубо и отрывисто.

— Зараза грайанская! — завопил Нургидан, покраснев и сжав кулаки. — Гад дохлый!

Призрак торжествовал: наконец-то удалось вывести из себя дерзкого сопляка!

— Что тут за балаган? — донеслось от двери. — Очень, очень интересно.

На пороге стоял Шенги.

Старый Вояка тут же прекратил ржать и принял свой обычный облик. Вислоусая физиономия выражала глубочайшее почтение.

— Опять фокусы, десятник? — поинтересовался Шенги, вешая плащ на гвоздь у двери.

— Нет, господин мой! — преданно отчеканил Старый Вояка. — Никаких фокусов, господин мой!

Злость отпустила Нургидана. Мальчишка фыркнул.

Учитель покосился на него:

— А чья сегодня очередь готовить обед?

— Э-э… вроде моя.

— И чем мы сегодня будем наслаждаться?

— Похлебкой. Чечевичной. С телятиной.

— Так почему ты до сих пор не на кухне?

— Я уже там! — с фальшивым энтузиазмом отозвался Нургидан, который терпеть не мог возиться со стряпней.

Но все же, спускаясь с крыльца и бредя к пристройке-кухне, мальчишка злорадно ухмылялся. Ну и вытянулся Старый Вояка — как перед командиром! А ведь еще недавно призрак ненавидел Шенги больше, чем прочих обитателей башни.

Нургидан знал, отчего покойный грайанец растерял нахальство.

В начале лета капризы Подгорного Мира забросили Шенги и его учеников в чужие земли. Там судьба свела их со знатным грайанцем, Хранителем крепости Найлигрим. Пережили вместе много приключений, довелось и спасать друг друга. А на прощание высокородный господин стал прикидывать, что подарить на память новым друзьям…

Конечно, эта идея пришла в голову Дайру. Умен белобрысый, умен! Рассказал Хранителю о призраке грайанского десятника, который отравляет жизнь соседям. И намекнул: пусть, мол, господин выдаст пергамент… ну, что Шенги является сотником грайанской армии. По правде-то служить он не будет и жалования не потребует. Вообще никто этот пергамент не увидит, кроме вредного привидения, которое умеет читать.

И теперь драгоценный пергамент, оправленный в деревянную рамку, висит на втором ярусе башни. Шенги понемногу собирает библиотеку, гостей туда не водит. А призрак там часто шастает — и явно прочел все, что надо, потому как проникся к Шенги почтением необыкновенным. Небось и сейчас в струнку тянется!

* * *

Призрак грайанского десятника и в самом деле вытянулся в струнку и ел глазами начальство. А Шенги неторопливо отдавал распоряжения:

— Мы отправляемся в путь завтра. Остаешься в доме за хозяина.

— Слушаюсь, господин мой!

Шенги, словно уже прощаясь, обвел взглядом большую комнату со сводчатым потолком: очаг с кованой решеткой, длинный стол, широкие скамьи, тростниковые циновки на полу, бегущую на второй ярус крутую лестницу, вырубленную в стене… Это был первый собственный дом в жизни бродяги Охотника, и Шенги его любил.

— Если явятся воры — твои действия? — вопросил он командирским тоном.

Вместо ответа призрак обернулся жуткой тварью, рыжей с черными полосами. Тварь походила на кошку, но грозные клыки и мощные когтистые лапы убивали мысль о милой домашней мурлыке.