Они часть меня, и, как бы я ни старалась избавиться от них, убежать прочь, они всегда будут жить во мне. Но есть и другие, те, кто жил на этой древней, унаследованной от предков земле до прихода белых чужеземцев. Они тоже часть меня…»

— Помогите! Срочно нужен врач! В поезде есть врач?

Услышав крик, Грейс Тривертон открыла окно и выглянула из купе. Она тут же поняла причину незапланированной остановки поезда: рядом с рельсами лежал мужчина.

— Что там случилось? — спросила леди Роуз, видя, что ее невестка Грейс схватила сумку с медицинскими принадлежностями.

— Человек ранен.

— Боже!

Перед тем как выйти из вагона, Грейс на секунду задержала взгляд на Роуз. За последний час цвет ее лица изменился — кожа стала болезненно-бледной. Они были всего в восьмидесяти милях от Момбасы, порта, в котором сели на поезд. До Вои, оставалось еще несколько миль.

— Ты должна поесть что-нибудь, Роуз, — сказала Грейс, бросив многозначительный взгляд на Фэнни, служанку Роуз. — И попить что-нибудь. А я пока быстренько сбегаю к тому бедняге, посмотрю, что с ним.

— Со мной все в порядке, — сказала Роуз, прерывисто дыша. Она промокнула лоб надушенным носовым платком и сложила руки на животе.

Грейс задержалась еще на мгновение. Если бы было что-то не так, особенно с ребенком, Роуз ни за что на свете не призналась бы в этом. Бросив на Фэнни еще один взгляд, говорящий: «Смотри в оба за госпожой», Грейс поспешно вышла из вагона.

Жара и пыль мгновенно навалились на нее. После того как она провела несколько недель в душной каюте корабля и проехала восемьдесят миль в крошечном купе поезда, Грейс, едва оказавшись под палящим африканским солнцем, моментально почувствовала приступ головокружения и дурноты.

Подойдя к пострадавшему, возле которого собралась группа людей, говорящая на смеси английского, хинди и суахили, Грейс попыталась протиснуться сквозь толпу.

— Не подходите, мисс. Это зрелище не для молодой леди. — Какой-то мужчина повернулся, чтобы остановить ее, и его брови поползли вверх от удивления.

— Возможно, я смогу чем-нибудь помочь, — сказала она, обходя мужчину. — Я врач.

Теперь все мужчины смотрели на нее с удивлением, а когда она опустилась рядом с пострадавшим, разом замолчали: они никогда не видели женщину, одетую столь странным образом.

На Грейс Тривертон была белая блузка с черным галстуком, черный приталенный пиджак, темно-синяя юбка до лодыжек и, что было самой забавной деталью ее туалета, широкополая велюровая треуголка. Эти колонисты, живущие вдали от цивилизации, на задворках Британской империи, не распознали форму офицера женского полка Королевской военно-морской службы.

Они ошеломленно наблюдали, как она осмотрела раны человека, не выказывая ни малейших признаков отвращения или испуга. «Человек весь в крови, — думали они, — а эта странная дамочка полна спокойствия, будто она не раны обрабатывает, а чай разливает!»

Мужчины начали шептаться, но Грейс не обращала на них никакого внимания. Она пыталась сделать что-нибудь для находящегося без сознания человека. Судя по его одежде из шкур и бусам, он был из местных и, скорее всего, стал жертвой льва. Пока Грейс обрабатывала раны антисептиками, она слышала приглушенные голоса мужчин, стоявших вокруг нее, и понимала, о чем они говорят.

Одни были шокированы ее поведением, другие удивлены, но все без исключения относились к происходившему крайне скептически. Никакая уважающая себя леди не позволит себе заниматься столь малопривлекательным делом. Ее поведение считалось неподобающим! Да знали бы эти люди, что раны бедного африканца не шли ни в какое сравнение с теми ранениями, которые ей приходилось лечить на борту плавучего госпиталя.

— Мы должны занести его в поезд, — наконец произнесла она, сделав для несчастного все, что было в ее силах.

Никто не двинулся с места. Она подняла глаза и посмотрела на мужчин. — Ему нужна квалифицированная помощь. Такие разрывы необходимо зашить. Он потерял много крови. Ради бога, не стойте как истуканы!

— Да не жилец он, этот малый, — послышался один голос.

— Я даже не знаю, кто он, — сказал другой.

— Из племени масаи, — сообщил третий, как будто это каким-то образом проясняло ситуацию.

Грейс встала.

— Ну-ка, возьмите его и отнесите в поезд. Немедленно.

Мужчины нерешительно топтались на месте. Несколько человек развернулись и пошли прочь. Оставшиеся растерянно смотрели друг на друга: кто она такая, чтобы приказывать им? Затем они снова внимательно посмотрели на нее. Она была весьма хорошенькой и, судя по всему, настоящей леди.

Наконец двое мужчин подняли африканца и отнесли его в вагон. Когда Грейс развернулась и пошла к своему купе, она услышала смешки: мужчины за спиной не скрывали презрения.

Возле ее вагона стоял загорелый мужчина. Улыбаясь, он помог Грейс подняться по ступенькам поезда.

— Не обращайте на них внимания, — сказал он, дотронувшись рукой до шляпы. — Они отстали от жизни лет на десять.

Грейс немного задержалась на маленькой платформе и проводила мужчину взглядом. Он направился к вагону второго класса.

В купе Роуз обмахивалась веером и смотрела в окно.

Грейс подошла к невестке и прикоснулась к ее тоненькому запястью. Пульс был сильный и ровный. Затем она пощупала живот через летнее кисейное платье.

Грейс встревожилась: ребенок опустился в область таза.

— Роуз, когда ребенок опустился вниз? — осторожно спросила она.

Леди Роуз оторвала взгляд от пейзажа за окном и растерянно моргнула, словно секунду назад она была где-то далеко-далеко, на равнине, среди терновых деревьев и вечнозеленых кустарников.

— Пока ты была на улице, — ответила она.

Грейс попыталась не выказать своей тревоги. Роуз и так нельзя волноваться и нервничать. А тут еще эта поездка, черт бы ее побрал!

Грейс достала флягу с минеральной водой, налила немного в серебряную чашку и протянула невестке. Пока Роуз пила, разлив немного воды, поезд дал гудок и тронулся с места, Грейс пыталась собраться с мыслями.

Ребенок опустился слишком рано. Это должно было случиться минимум через месяц. Свидетельствует ли это о том, что с ребенком что-то не в порядке? И если сроки сдвигаются, то когда начнутся роды? «Я уверена, у нас есть время!» — решила Грейс. Она думала об этом маленьком поезде с его отдельными вагонами и купе, отделяющими людей друг от друга. Движущийся поезд невозможно будет остановить, а следовательно, нельзя будет позвать кого-нибудь на помощь.

Грейс злилась на себя. Как она могла позволить Роуз отправиться в эту поездку? Почему не запретила ей ехать? Роуз и раньше не отличалась крепким здоровьем, а тут еще эта поездка из Англии в Африку, которая совершенно вымотала ее. Но отговорить Роуз оказалось делом невыполнимым. «Я хочу, чтобы мой сын родился в нашем новом доме», — с настойчивостью сумасшедшей твердила она. С тех пор как Валентин, муж Роуз и брат Грейс, написал о том, какой чудесный дом он построил в центре Британской Восточной Африки, Роуз просто заболела идеей родить ребенка там. А тут еще Валентин, вместо того чтобы поддержать сестру и настоять на приезде жены уже после рождения ребенка, несказанно «помог», заявив, что он согласен с женой и тоже хочет, чтобы их сын родился в новой стране.