Все приоритеты, акценты будущей семейной жизни проставляются уже в первые месяцы половой «дружбы».

И всё уже останется таким до самого конца, «пока смерть не разлучит»…

У нас с Полюшкой, как сложилось, что я влюблённый, восторженный трубадур под окнами, так уже и продолжалось.

Остановилась когда-то мелодия музыкальной пьесы – пианист решил передохнуть, испить водицы стакан – а потом проставил на рояль пустой стакан и продолжил играть дальше. С того же места.

Эх! Девчонки!.. Не бывает уже опять с того места.

Жизнь идёт. И она нас меняет. На смену одним чувствам спасительно приходят другие.

Одна вечная любовь сменяется новой.

– Ах! – у меня никогда ещё так не было! – этот восторженный рефрен вырывается на протяжении жизни женщины много раз.

И никогда нельзя сказать, что уж этот – последний…

И я уже стал другой. Но роль играть продолжал.

Полюшка этого не заметила. Потому что не очень-то ко мне прислушивалась. Как там, у Сельвинского, у любимого у нашего:

Большого угла в жизни Полюшки я так и не занял.

Но оставался уголок маленький.

Того самого пескаря, который будто бы всё время продолжал глупо болтаться на крючке.

Увы, нет…

Я давно стал другим…

**********************************

Спустя уже ого-го, сколько лет, я получаю от Полины известие, что она… приезжает в наш город!..

На наш жидконаселённый пунктик вдруг пал выбор для проведения какой-то международной конференции журналистов.

Полина уже мэтр и босс. Как этой конференции без неё?

Приезжает уже в четверг.

Гостиница «Смарагд».

Ха! Ха! Теперь повидаемся!

Прикинувши х к носу, нужно было бы посмотреть, что у нас имеется на сегодняшний день для предстоящей встречи.

Откроем карты и будем называть вещи своими именами.

Мне уже за семьдесят. Это вам, скажу, не хухры-мухры. Не лучший возраст, чтобы производить на женщину впечатление.

А пассии моей за пятьдесят. Ягодка опять. И уже сколько раз. Для меня, конечно, молодушка, но пулька уже на излёте.

На этот раз я всё-таки решил не церемониться. Хватит уже в бирюльки играть, в кошки-мышки.

Приезжает, зовёт в гостиницу – значит, понимает, чем рискует, на что идёт.

Опускаю подробности, как встретились голосами в телефоне, как взаимно радовались.

В гостиничный номер Полюшки я вошёл уже после её конференции. С цветами. С вином «Трифешты».

Читал где-то в книжках, что те, кому «за», уже меньше времени тратят на всякие прелюдии. Жизнь коротка. Сегодня если не успеешь, то завтра, может, уже будет и не нужно.

Полюшка и не сопротивлялась.

Стали обниматься, как будто нам обоим это дело давно привычное. И – чего уж там! У каждого за спиной уже был не только опыт отношений, но и стаж.

Не знаю, какие мысли возникли у моей бывшей девушки при встрече. Но я, конечно, обратил внимание на то, что она, конечно, заметно изменилась. Талия уже не шестьдесят. Сама изнутри как будто аккуратно подкачана мощным компрессором. Плотненькая вся такая стала, округленькая.

В движениях, взгляде опытность и всё же некоторое стеснение. Которое, тем не менее, рассеивалось, как выпивали мы с Полюшкой марочное «Трифешты».

И раздеваться мы стали потом, как давние супруги.

Жизнь короткая. Куценько выглядит её остаток. Чего тянуть кота за хвост?

Я помогал Полюшке справиться с длинным замочком на спине. С усилием расстёгивал пряжки и кнопочки на корректирующем белье.

Увы, у меня были морщины и живот.

Но с задачами на предстоящий вечер полагал справиться.

Перед встречей съел специальную таблетку, которая гарантировала успешные фрикции до сорока восьми часов. А мне-то и нужно было – только на этот вечер.

Но – на всякий случай.

Ах! Тёплый свет прикроватной лампы…

Мечта моих грёз, героиня сновидений Полюшка прикрылась простынкой и поглядывала мне в лицо, в глаза.

Да, так было лучше. Гуманнее.

Когда на старого мужчину смотрит женщина, которая намного его моложе, и старается не обращать внимания на его кривые зубы, сгорбленную фигуру, отвисшую челюсть, то это с её стороны не просто поддержка, это – да, гуманитарная помощь.

Одно неосторожное слово и он… нет… не развалится… Но сломается в нём тот хрупкий стерженёк, на котором ещё держалось его долголетнее мужество. Может этот мужчина сбиться, расстроиться, раскиснуть…

Ну, у меня состояние ещё не было совсем уж критическим. Но часть моего тела была уже похожа на Брестскую крепость после того, как по ней из тяжёлых орудий долго стреляли.

Не отрывая взгляда от добрых глаз Полины, я потянул за краешек простыню, постепенно обнажая останки былой красоты, перевёл внимание на них и умело выдавил из себя восторженный возглас.

Получилось!

Полюшка с запаздыванием прикрыла ладошкой знакомый мне кудрявый островок. Другой рукой – пышные груди.

Все эти руки я поубирал. Конечно, они, как будто пытались мне сопротивляться.

Путь был свободен!

Полина ладошкой прикрыла глаза…

Я терпеливый. Я дождался.

*************************************

Вот это была ночь!..

Таблетка творила чудеса.

Свои действия на Полине я сопровождал жадными, неистовыми поцелуями. Мы с восторгом, неожиданно в нас раскрывшимся, делали, вытворяли всякие глупости, такие, какие мужчине и женщине наедине делать друг другу можно, но даже написать об этом стыдно – в общем, как будто старались за эту встречу наверстать упущенное.

О! как нам в этом помогал сын ошибок трудных, опыт!..

Всё получалось, как нельзя лучше. Ох, и отыграюсь я сегодня за всё!

Эта женщина ещё влюбится в меня без памяти.

Процесс влюбляемости включается в женщинах после хорошего секса.

И тут…

Да, этого следовало ожидать…

Процент вероятности, конечно, был маленький, но всё-таки…

Я вдруг охнул, и у меня… остановилось сердце…