Что касается фигуры… Я изгибаюсь и заглядываю себе за спину. Скажем оптимистично – у меня хороший материал для работы. Привести мышцы в тонус, поработать над растяжкой… Волосы шикарные уже сейчас, их даже старания служанки не угробили, хотя шампунь явно неподходящий, пересушивает.

Изи вооружается пудреницей.

Я всё ещё взвешиваю «за» и «против».

С наследником главного цензора шутки плохи, его отец надзирает за чиновниками. Не уверена, можно ли его считать главой службы безопасности, или там два отдельных ведомства, Нишаль в подобных вещах не смыслила. Да что там говорить, стараниями родни девочка была редкостная невежда. На языке крутится упрёк, что могла бы хоть чуть-чуть пошевелить мозгами и подумать, почему дорогая сестрёнка и другие юные леди на себя драгоценности не навешивают гирляндами, но…

Надеюсь, следующая жизнь у неё сложится удачно, и девочка избежит повтора ошибок.

Бросить открытый вызов? Отвергнутый свёкор обрушит на меня всю мощь своей власти. Оно мне надо? Выжить-то я выживу, но про спокойствие придётся забыть, а я вообще-то в отпуске. То есть решать проблему буду «мягким» путём. А уж потом, когда я освоюсь и крепко встану на ноги… Нет, мстить и заниматься прочими глупостями я не собираюсь – парень изменил не мне. Однако жизненный опыт и здравый смысл подсказывают, что когда я засияю, а засияю, он не сможет остаться равнодушным и сам придёт искать со мной проблем.

Пудра ложится отвратительным толстым слоем. Изи чуть ли не всю банку за один заход расходует. А уж когда горничная начинает размалёвывать мне глаза жирной тушью, я только силой воли удерживаю себя на месте.

Удружить что ли девочке несмываемый макияж?

– Вы сегодня особенно красивая, госпожа!

– Да, Изи, – рой себе могилу глубже.

Воровство я бы простила, но предательство доверия простить не могу.

Служанки, я не обращаю на них внимания, потом с ними буду разбираться, вносят свадебный наряд.

Я некоторым сомнением смотрю на платье. Из воспоминаний Нишаль я выуживаю подсказку, что цвет свадебных одежд – тёмно-синий. Платье позволено расшивать серебряной нитью. Хм?

Мне подают светло-синюю сорочку. Очень удобно, что вниз надеваются широкие бриджи на завязках. Совсем без трусов было бы… печально. Наступает очередь платья. Никакой многослойности – уже радует.

Платье глухое и такое же тяжёлое, как рыцарский доспех из мира моего второго перерождения, но в отличии от доспеха платье ужасно неудобное. Безразмерные рукава не просто достают до пола, а волочатся за мной, как шлейф. Воротник-стойка колет подбородок, вынуждая задирать голову. Юбка, естественно, тоже длинная, и тоже «хвостатая», шлейф тянется шагов пять за мной.

– Моя дорогая племянница, ты готова?

В комнату входит… дядина супруга.

Система, как удобно с бонусом в виде воспоминаний. Почему до этого ты заставляла меня обходиться без них? Пожаловаться в техподдержку, что ли?

– Нишаль, сегодня ты покидаешь лоно родительской семьи и переходишь в семью мужа. Девочка моя, от всей души тебя поздравляю!

Я с улыбкой выслушиваю поток фальши. Можно подумать, я по глазам не вижу, как дамочка рада от меня избавиться. Подозреваю, не столько от меня, сколько от Тианы. Незаконнорожденная, но признанная мужем, Тиана должна быть бельмом на её глазу. Отправить девочку на помощь сестре – красиво завёрнутое «выкинуть из дома, и чтобы ноги её здесь больше не было».

Серпентарий, однако… Но это тоже хорошо. Во-первых, не скучно. Во-вторых, у змей можно сцеживать полезный яд.

Тётушка заканчивает говорить, подходит ближе и поднимает, а затем опускает безразмерный капюшон на мою голову. Полотно ткани свешивается до груди, лицо оказывается полностью скрыто. Спрашивается, зачем наносили макияж и мудрили причёску? От количества заколок, которые Изи мне воткнула, голова болит.

Расправив капюшон, тётя берёт меня под руку и выводит в гостиную. Я приноравливаюсь к сковывающей движения юбке и, особенно, к тряпке перед носом. Не знаю, что за ткань использована. Наверняка меня рассмотреть невозможно, а вот я силуэты и контуры мебели проглядывают.

Впереди кто-то есть. Уж не жених ли?

Тц, надо признать, покрывало на фасад – отличная традиция. Не надо следить за выражением лица. Чувствую, улыбочка у меня сейчас людоедская.

– Невеста!

– Невесту привели!

Голоса звучат женские.

Да, что-то такое есть в воспоминаниях Нишаль. Гостьи, обязательно замужние, провожают невесту к жениху. Присутствие на свадьбе для незамужних девушек строжайшее табу, Нишаль знает о брачной церемонии из рассказов, поэтому вытащить нужные сведения из невнятной каши обрывочных воспоминания особенно трудно.

– Ста сыновей и ста дочерей невесте!

Я поперхнулась.

Сами-то пробовали столько рожать?

Пахнет едой, вином. Я ещё не голодна, но всё равно зло разбирает – позавтракать мне не дали, лишь позволили выпить стакан воды перед купанием. Традиция, видите ли. К счастью, долго ожидание не затягивается. Я этим женщинам явно чужая, своим присутствием мешаю им как заноза в пятке.

– Жених ждёт! – перебивает тётя очередную волну проклятий, ах, простите, добрых пожеланий.

– Ста сыновей и ста дочерей невесте! – счастливо отзываются гостьи нестройным хором.

Тётя вновь берёт меня под руку и ведёт во двор. Гостьи следуют за нами, и это радует. Чем больше зрителей будет у моего маленького шоу, тем лучше.

Меня усаживают в задрапированную тёмно-синей, расшитой серебром свадебную коробку. О внешней красоте паланкина позаботились, о минимальном удобстве – нет. Внутри на ощупь я нахожу убогую скамеечку, сидеть на ней можно только изломавшись как кузнечик – задрав колени выше ушей. Мой счёт к дядюшке и его супружнице растёт с… космической скоростью.

Внутри та же синяя ткань, только без вышивки, окон не предусмотрено, духота.

Не знаю, кто поднимает паланкин в воздух. Слуги? Наёмные носильщики? Меня хорошенько тряхнуло, и началось уматывающее покачивание, под которое я довольно быстро уснула. И продрыхла весь путь до храма.

– Нишаль… Нишаль!

– М? Где я?

– Как ты могла… Ах, выходи, жених уже стоит у первой ступеньки.

Точно! Я в отпуске.

Храм в воспоминаниях Нишаль похож на пирамиду со спиленной вершиной. Точнее, обычно храм – это комплекс из нескольких зданий: хозяйственные подсобки, жилые комнаты жрецов, гостевые домики для паломников. Но меня сейчас интересует непосредственно пирамида.

По лестнице пара восходит к небу, к алтарю…

Не наша пара.

Оперевшись на тётушкину руку, я выбираюсь из паланкина, напрягаю и расслабляю мышцы, чтобы хоть немного привести затёкшее от дико неудобной позы тело в боевую готовность. Сквозь ткань видно плохо. Паланкин опустили в нескольких шагах от начала лестницы. Жених, затянутый в синий, расшитый серебром, камзол действительно ждёт.