— Вставай, возмутительница спокойствия. А то ко мне уже делегации ходят: показывай, говорят, что за русалку ты тут прячешь. Наверное, Мишка проболтался, подлец.

Я вспомнила, что Миша — новый помощник Кедрова, которого я за глаза называла «ординарцем».

Прежняя «тень» Сергея Палыча, мой старый знакомец Славик Кузьмин, пошел на повышение.

— Ладно уж, делегации. Знаю я, кого ты боишься: своей благоверной!

— А хоть бы и так? Сей страх — священный, старушка. Я человек солидный, семейный, при должности. Не то что ты, вертихвостка. Тебе что чужого мужа совратить, что людей попусту взбаламутить — недорого возьмешь!

Голос Сергея звучал шутливо, однако я сразу уловила в нем серьезную нотку.

— Что ты хочешь этим сказать? — Я спустила ноги с диван а.

— Да сигнальчик-то твой «липой» оказался, вот что.

Честное слово, я не знала — радоваться или горевать. Вроде и хорошо, что тревога была ложной. Но после того, что пришлось пережить в эту ночь мне самой, моим соседям по дому и еще десяткам других людей, я чувствовала себя уничтоженной. Из меня же теперь сделают посмешище!

— Представляешь, как сейчас потешается надо мной все управление? — озвучил мою мысль Серый. — Говорят, Кедрову надоело ловить торговцев наркотой, и он решил сделать карьеру на террористах, Анциферов, начальник штаба, на меня просто смотреть не может. Кстати, за прошлые сутки это был четвертый сигнал. И тоже ложный, можешь себе представить?

Я слабо защищалась:

— А вам с Анциферовым стало бы легче, — если б все они подтвердились?

— Тут ты права, Татка. Возразить нечего.

Сергей кинул мне полотенце.

— Как бы там ни было, ты молодец. Проявила бдительность, и все такое прочее.

— Да пошел ты… Значит, там был обычный сахар?

— Чистый сахарок, старушка, — кивнул Кедров со смехом, игнорируя мой «посыл». — Могу сейчас напоить тебя с ним чаем: ребята из лаборатории по-свойски подбросили. Правда, если уж на то пошло, это я должен им магарыч ставить: шутка ли — шестьдесят мешков перетрясли с моей подачи! Вернее, с твоей, Татьяна Александровна.

— Хватит прикалываться, Серый, мне, и так тошно. А хачиков нашли? Тьфу, черт, — кавказцев этих?

— Ищем, Татка, ищем. Никуда они не денутся.

Так чаю выпьешь? Миша сейчас организует.

— А который час?

Взглянув на часы, я подскочила, словно подброшенная пружиной.

— Господи, работа! На рынок опоздала…

Я зажала себе рот, но было поздно: уже проговорилась Кедрову про Таню-весовщицу.

— Опомнилась к обеду! — фыркнул друг детства. — Не боись, старушка: твой шеф Тагиров предупрежден, что ты едва не стала жертвой террористического акта и нуждаешься в реабилитации.

— Сергей, ради бога: как ты узнал?!

Я была потрясена.

— Обижаешь, коллега. Фирма веников не вяжет.

Словом, можешь сегодня вовсе на работе не появляться. Эх, хотел бы я, чтоб кто-нибудь сказал мне то же самое…

Через полчаса, разбитая и подавленная, топая домой пешком («Волга» мне уже не была положена, поскольку я перестала быть важным свидетелем), я поминала недобрым тихим словом всех «лиц» независимо от их кавказской национальности. Не первый раз эти ребята портят мне жизнь! И наверное — не в последний. Чутье подсказывало.

А еще чутье подсказывало и другое: интеллигентный юмор Кедрова по поводу моей антитеррористической деятельности — «цветочки» по сравнению, с тем, что меня ждет впереди. И оно не ошиблось!

Он позвонил ближе к вечеру, разом выдернув меня из непрочных объятий тревожного сна: придя домой, я в растрепанных чувствах забыла отключить телефон. Этот милый говорок с едва различимым армянским акцентом я узнала бы не то что во сне — на том свете.

— Вай-вай-вай, ты в своем гнездышке, Таня-джан? А я думал, что тебя уже поставили на довольствие в «сером доме». Шутка ли — оказала неоценимую услугу Кедрову! Разумеется, его теперь повысят.

— Во всяком случае, наверняка раньше, чем тебя, чертов мент! — проскрипела я хриплым от злости басом. — Тебе точно не видать его «звездочек». Но сегодня можешь радоваться: большей пакости, чем твой звонок, я и ожидать не могла!

Гарик Хачатурович Папазян — давно уже не старший лейтенант, но все еще не майор — весело загоготал. Он даже не обратил внимания на использованный мною запрещенный прием, поскольку нынче все козыри были у него, а моя карта заранее бита. Впрочем, это понятие — не более чем образ: применительно к Гарику никаких запрещенных приемов быть не может. Разве что стенобитное орудие — да и то я не уверена.

По должности старший оперуполномоченный, а по факту — правая рука начальника уголовного розыска города и лучший сыскарь во всем управлении, Гарик Папазян представляет собой полную противоположность Кедрову Во всем абсолютно: начиная с внешности, в обоих случаях весьма характерной, и с манеры завязывать галстук. Хотя галстук — это тоже образ: Гарик, по-моему, вообще не знает, что это такое. И служат эти двое в издавна конкурирующих «фирмах», обе из которых не вяжут веников, что придает интриге дополнительную остроту.

И тем не менее есть у них много общего. Оба — настоящие профессионалы. Оба, что гораздо важнее, — очень порядочные ребята, хотя иной раз бывает трудно их в этом заподозрить. Оба — сильные натуры; хотя Сергей Палыч часто маскируется интеллигентностью, а Гарик — кокетством, но пусть это никого не обманывает. И оба они — мои друзья. Просто друзья, с которыми, как это ни странно для женщины моего склада, я никогда не состояла в «постельных» отношениях.

Вот только Гарик — в отличие от Сереги Кедрова — всегда был на волосок от того, чтоб переступить эту заветную для него черту! С первых минут нашего знакомства мне приходится почти непрерывно отпихивать от нее беднягу. Часто — используя самые запрещенные приемы в самом что ни на есть прямом смысле. И каждый раз, вооружившись своим южным темпераментом и опытом профессионального донжуана, Папазянчик с улыбкой бросается на штурм. Снова и снова. Такова уж его «кобелянская» натура!

И я соврала бы, если б сказала, что держать оборону мне ничего не стоит. О, этот тип умеет подбирать ключики к подобным «крепостям»! Честно скажу: случаются моменты, когда я готова очертя голову перепрыгнуть черточку, разделяющую нас с Гариком.

Кстати, мною же проведенную. Что мешает? Не знаю. Возможно, срабатывает инстинкт самосохранения: мне совсем не светит сгореть в огне испепеляющей страсти, которой у Гарика с лихвой хватит на двоих. А может, жалко нашей уникальной, единственной в своем роде дружбы. Дружбы, которая стимулирует, постоянно держит «в тонусе», не дает расслабиться, которая шарахается от любви до ненависти и обратно, но остается при этом дружбой. И кто знает — может, как раз испытания «интимом» она и не выдержит? Гарик вряд ли об этом задумывается, а я не хочу рисковать. В конце концов, найти хорошего любовника не так уж трудно, а вот найти хорошего Друга…