litbaza книги онлайнДетективыКитайский алхимик - Лин Гамильтон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 54
Перейти на страницу:

Дори кивнула.

— Спасибо, но я не желаю регистрироваться как покупатель. Я переведу на твой счет солидную сумму, и покупателем будешь ты. Не хочу, чтобы кто-то знал, что я собираюсь приобрести шкатулку.

— Я ведь могу отправиться с твоими деньгами в Бразилию.

— Можешь, но я знаю, что ты этого не сделаешь. Кстати, вполне возможно, что за шкатулкой будет охотиться и Бертон Холдиманд, представляющий Коттингемский музей. Надеюсь перебить их цену. Мне бы очень не хотелось, чтобы доктор Холдиманд узнал о моем участии в торгах.

Я раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Мне хотелось знать, является ли это последнее условие именно той услугой, о которой собиралась просить меня Дори. Дело в том, что когда майор Коттингем умер и должность главы совета директоров перешла к его военному трофею, жене Кортни, было принято решение, что музею нужны новые силы. В случае с Дори, которая тогда была куратором отдела азиатского искусства, этой новой силой явился Бертон Холдиманд. Все прошло довольно помпезно, в истинном коттингемском духе, с изысканным прощальным ужином для Дори и преподнесенной в дар акварелью работы одного из ведущих китайских живописцев девятнадцатого века. Было произнесено множество речей, в том числе и весьма великодушная речь самой Дори, которая пожелала Бертону удачи на оставляемом ею посту. И только самые близкие знали, что Дори была раздавлена. К ее чести, надо сказать, что мы никогда не слышали, чтобы она критиковала политику музея или Бертона Холдиманда, получившего ее место.

Ей понадобилось время, чтобы вернуть себе утраченное равновесие, если это вообще было возможно. Первое время она приходила и просто сидела на стуле в «Макклинток и Суэйн», болтая с моим соседом, порой работавшим в магазине, Алексом Стюартом, человеком преклонного возраста. Мы с Клайвом были рады ее приходу, и уж конечно, присутствие Дори не мешало покупателям. Единственным из всего коллектива фирмы «Макклинток и Суэйн», который относился к ней с прохладцей, был рыжий кот Дизель, охраняющий магазин. Несомненно, причиной такого отношения было то, что Дори постоянно гладила и тискала Дизеля, а он это просто ненавидит. Стоило Дори появится в дверях, как Дизель распространял все свое внимание и дар распознавать воришек на подсобное помещение.

Не знаю, связано ли это с отстранением от должности, но артрит Дори, которого она почти не замечала во время работы, разыгрался во время ее вынужденной отставки, и вскоре ей пришлось отказаться даже от походов в наш магазин. Мне было жаль Дори, не в последнюю очередь потому, что я считала Бертона хуже Дори. Оставить его с носом доставило бы мне большое удовольствие.

Когда я прилетела в Нью-Йорк, там было очень тепло для этого времени года. Восточный аукцион «Моулзуорт и Кокс» был первым в этом сезоне и привлек всеобщее внимание. Выставлялось несколько замечательных предметов, и работники аукциона по праву гордились собой, поскольку им удалось привлечь внимание «Нью-Йорк Таймс». К несчастью, фотографию серебряной шкатулки тоже напечатали, так что определенно у меня появится больше конкурентов.

Так или иначе, аукцион заинтересовал множество людей, как представителей крупных музеев, так и обычных сомнительных личностей, выражаясь языком коллекционеров. Во время предварительного осмотра первым, кого я увидела, был куратор из Смитсоновского музея. Вторым на глаза мне попался доктор Бертон Холдиманд.

Назовите имя Бертона Холдиманда в узких кругах, и вы услышите множество совершенно полярных точек зрения. А именно: Холдиманд невероятно талантлив, возможно, даже гениален, и ему следует простить некоторые чудачества. Или: Холдиманд, может, и талантлив, но это один из самых амбициозных людей из всех музееведов, и горе тому, кто встанет у него на пути. И наконец: Холдиманд не столько чудак, сколько серьезно больной человек.

И все это было правдой. Холдиманд появился в Коттингеме с репутацией эксперта в области китайской старины, и я ни разу не слышала, чтобы кто-то усомнился в его профессионализме. Я редко имела с ним дело, но должна была признать, что он не зря занимает свой пост. Вне всякого сомнения, он был честолюбив. Не успел он возглавить китайский отдел, как устремил свои помыслы к отделу мебели. Пока куратору удавалось отражать его натиск, но я не была уверена, что это продлится долго. Кажется, Бертон умел войти в доверие к вышестоящим лицам, где бы ни работал, и обычно получал, что хотел.

Однако мало кто мог отрицать, что Холдиманд — очень странный человек. Дело в том, что он панически боялся микробов. Даже в самую теплую погоду, — а тот день в Нью-Йорке не был исключением — он носил шарф, почти всегда небесно-голубого цвета, и перчатки. Конечно, музееведы часто надевают перчатки, чтобы не повредить экспонаты, когда берут их в руки. Но я сейчас не об этом. Холдиманд носил перчатки постоянно, резиновые хирургические перчатки, которые снимал, как это делают врачи: вытягивая из перчатки руку так, чтобы голыми пальцами не коснуться ее внешней стороны. Холдиманд надевал их под зимние перчатки. Также, если верить сотрудниками Коттингемского музея, он каждый вечер перед уходом и даже приходя утром опрыскивал стол и все предметы на нем дезинфицирующим средством. Понятия не имею зачем, если только он не думал, будто отвечающие за уборку сотрудники ночью работали в его кабинете.

Если вы приходили на совещание в его кабинет, что случалось нечасто, так как почти невозможно было соображать под монотонное гудение огромного воздухоочистителя, он, вероятно, опрыскивал после вас стул. Он постоянно принимал какие-нибудь лекарства или витамины. Его помощница, некая Марла Чэппел, говорила, что в шкафу шефа полно разнообразных лекарств, гомеопатических и всяких других. Она также уверяла, что Холдиманд никогда не пользовался туалетами в Коттингеме, как для персонала, так и общественными. К счастью, он жил поблизости и, очевидно, имел очень крепкий мочевой пузырь, чтобы дотерпеть до обеда и до вечера. Вероятно, именно поэтому никто никогда не видел его с чашкой кофе.

Во время эпидемии гриппа он дополнял шарф хирургической маской. Когда в Торонто случилась ужасная вспышка атипичной пневмонии, он взял больничный, спрятался в своем викторианском таунхаусе в квартале Аннекс и не выходил оттуда, пока опасность не миновала. Правда, сообщение о миновавшей опасности оказалось несколько преждевременным, отчего, вероятно, Бертон был на грани нервного срыва, поскольку слишком рано покинул свое убежище. Однако он выжил. Мы решили, что он создал дома значительные запасы еды, чтобы пережить нашествие микробов. Уверена, он не стал бы заказывать пиццу.

Несмотря на все это или, возможно, именно поэтому, Бертон, казалось, болел чаще, чем обычные люди. У него вечно был то кашель, то насморк, головная боль или проблемы с желудком.

И все же Бертон знал свое дело. Он твердо намеревался собрать в Коттингемском музее коллекцию времен династии Тан, и, пока Дори рассказывала мне, что серебряная шкатулка как раз принадлежит к той эпохе, Бертон прямиком направился за ней. Во время предварительного осмотра он, в отличие от некоторых других покупателей, не делал вид, что ему это неинтересно. Под бдительным оком сотрудника «Моулзуорт и Кокс» Бертон взял шкатулку в руки — ему позволили это сделать, поскольку он был в перчатках — и с трудом смог скрыть свое ликование. И только тщательно рассмотрев ее в лупу, как и я за пару минут до него, он заметил меня.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 54
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?