— Голдман Сакс? Слышал о нем. Какой, говоришь, у него доход? Потрясающе!

Актерами он тоже интересуется:

— Имя знакомое… Правда, сейчас редко бываю в театре. В свое время я был знаком с Аластэром Симом. Я тебе не рассказывал?

Генри знал многих. В его речи то и дело мелькали разные имена, в основном неизвестные Мэрион, хотя иногда вдруг проскакивала какая-нибудь знаменитость. Генри водил дружбу с маститыми политиками, общался с учеными, знал всякого, кто хоть что-то собой представлял в академических кругах.

С ним консультировались Макмиллан и Гарольд Вильсон, ему нашлось бы что рассказать о Стивене Спендере, Морис Боура был его приятелем. Генри с жаром говорил о своих мемуарах. Правда, глаза у Мэрион частенько слипались за чаем или ужасным обедом, приготовленным Корри: перловый суп, пирог с мясом и почками, приторный пудинг. В еде Генри консервативен. Мэрион даже удивлялась, что он там заказывает, в этих шикарных ресторанах, в которые ходит, но потом подумала, что, вероятно, ему известны такие, где умеют угождать старомодным клиентам. Поток имен не иссякал, кого-то Генри поливал грязью, кого-то превозносил до небес, а Мэрион тем временем вежливо отказывалась от сэндвича, просила пудинга положить поменьше и мечтала, как она потихоньку протащит в этот дом новую скатерть. Стоило Генри разговориться, и она мысленно обставляла комнату, подбирала обои и ткань для занавесок, планировала, где поставит столик в своем любимом провансальском стиле.

У Мэрион, конечно же, был свой стиль, свой почерк. Но она умела быть гибкой с клиентами: сначала выяснить, как они сами представляют себе свое жизненное пространство, а потом внедрить в их головы собственные идеи. Конечно же, к ней часто обращались, потому что всем нравился результат: свежесть и располагающая к себе простота Новой Англии — голубой цвет, буйволовая кожа, крашеные полы — в сочетании с французским деревенским стилем. Плюс немного от Кеттлз Ярд, художественной галереи при Кембриджском университете: необычные стулья ручной работы, умело разложенные на подоконнике раковины и камушки, интригующая картина на каминной полке.

Дом самой Мэрион был воплощением такого вот ненавязчивого, но стильного дизайна. Кроме того, это ее визитная карточка. Клиенты приходят сюда, чтобы им показали интерьеры, бродят по большой комнате на первом этаже, разглядывают обивку мебели, обои, цвета, картины, безделушки, тщательно подобранные Мэрион, стулья, столики, лампы. Генри редко у нее бывает, а когда заходит, кажется, ничего не замечает. Усядется в верхней гостиной в одно из хорошеньких кресел со светлой полотняной обивкой — и доволен. Генри вообще не видит того, что лежит вне сферы его интересов.

Как человека, который просто не может чего-то не видеть и не замечать, Мэрион это раздражает. Ей это непонятно. Мать Мэрион разделяла ее страсть к интерьерам — их дом был элегантным и продуманным. Как же ее брат может быть таким нечутким? Он вырос в довольно изысканных декорациях — загородный дом в Дорсете с античными вазами, хорошими коврами, серебром, изящными вещицами. Не то чтобы все там было очень уж продуманно, но, безусловно, производило впечатление. Несколько вещей из родительского дома перекочевали в Лэнсдейл-Гарденс и смотрелись там нелепо: итальянский шкафчик XVII века среди продавленных кожаных кресел в гостиной; зеркало времен Регентства — на стене с обоями в цветочек в прихожей. Эти вещи здесь не потому, что Генри ценит и любит их, а просто как предметы мебели.

Клиенты Мэрион очень серьезно подходили к оформлению интерьера. Какими бы способами они ни заработали свои состояния, они могли позволить себе потратиться на обстановку. Эти люди часто приобретали новые дома и каждое свое жилище обставляли заново сверху донизу, но, даже если никуда не переезжали, время от времени что-то переделывали. Такие расточители запросто могли ухнуть многие тысячи на одну комнату. Даже Мэрион порою удивлялась их безрассудству, хотя ей-то, конечно, оно было только на руку. А куда девать кучу вещей, которые разонравились клиенту, потому что он, видите ли, устал от занавесок с фестончиками или урбанистического шика и теперь предпочитает спокойную и ненавязчивую палитру? Иногда диваны, стулья, драпировки удавалось продать тем же поставщикам. Они даже не удивлялись. Некоторые декоративные элементы находятся в непрерывном движении, кочуя по громадным квартирам или домикам-игрушкам в Челси.

Но с Джереми Далтоном Мэрион познакомилась, пытаясь не избавиться от чего-то, а, наоборот, что-то приобрести. Ее клиенту понадобился каминный экран, а она как раз узнала о новом торговом центре, только что открывшемся в южной части Лондона, своего рода барахолке, буквально набитой хорошими вещами. Его содержал человек, наделенный настоящим талантом приобретать. Итак, она нашла дорогу в незнакомом районе и обнаружила огромный склад, а там — множество экранов, от георгианских до ар-деко и более поздних. Там было все, чего душа пожелает: витражи, ванны на когтистых лапах, мебель ручной работы, такая, что только слюнки текли. Хозяин не отходил от Мэрион, услужливый, очаровательный, забавный, понимающий с полуслова. Они проболтали целую вечность за кофе у него в офисе, когда экран был уже выбран. А потом ей пришлось зайти еще раз, когда понадобилось канапе… Так все это и началось. Как всегда начинается.

Это было почти год тому назад. Жена Джереми Стелла не участвовала в его бизнесе. Она жила в Окстеде, где у него раньше был магазинчик поменьше, и работала регистратором у частного врача. Две дочери подросткового возраста, а это ведь всегда непросто. Зато Мэрион не знала подобных сложностей. Она была давно и грамотно разведена и бездетна.

Они в самом начале договорились, что будут держать ситуацию под контролем, по крайней мере в обозримом будущем: дети, Стелла, у которой в прошлом уже была депрессия. Поскольку Джереми большую часть времени проводил в Лондоне, где у него была съемная квартира неподалеку от магазина, ничто не мешало им встречаться. Оба много работали, но порою им все же удавалось вырваться в Уэльс или Камбрию. Летом они планировали поехать в Прованс — поискать старинные шкафы и изголовья кроватей.

Брак Далтонов дал трещину, потому что Шарлотту Рейнсфорд ограбили. Далтоны не знакомы с Шарлоттой и никогда не познакомятся. Она навсегда останется на периферии их жизни, они даже не узнают о том, какую судьбоносную роль сыграла в ней эта женщина.

Мобильный телефон — это ружье на стене, которое однажды непременно выстрелит. В данном случае речь идет о мобильнике Джереми. Телефон был у него дома, в Окстеде, а Мэрион об этом не знала, когда посылала Джереми сообщение. Она думала, что отправляет эсэмэску ему на квартиру, но мобильный, так уж случилось, лежал в кармане пальто Джереми, в семейном доме в Окстеде. Джереми приехал туда на ночь по требованию Стеллы. Надо было решить проблему с засорившейся трубой. Стелла всегда впадала в панику из-за малейших бытовых неприятностей.

Джереми обнаружил, что у него нет необходимого инструмента, и поехал к соседу, который мог помочь. Далтоны жили в довольно отдаленном переулке. Тем временем Стелла начала беспокоиться о дочерях, которые что-то долго не появлялись, попыталась им позвонить и обнаружила, что стационарный телефон не работает. Она поискала свой мобильный. Оказалось, она забыла его на работе, а потому, чтобы найти Дейзи и Эмму, решила воспользоваться мобильным Джереми. Достав телефон из кармана пальто, она первым делом вошла в «Сообщения». Ведь девочки могли отправить эсэмэску отцу, обнаружив, что домой им не дозвониться, а мать по мобильному не отвечает.