В России протоанархистские идеи появились в форме религиозных ересей. Первым русским анархистом называют монаха Феодосия Косого, жившего в XVI в. во времена Ивана Грозного. Феодосий происходил из холопов. Он не смирился с унизительной рабской жизнью и вместе с товарищами по несчастью бежал от своего хозяина, одного из знатных московских дворян, захватив часть его имущества. Убежище беглец нашел в Порфирьевой пустыне на Белоозере.

В начале 1550-х гг. Феодосий начал проповедовать свое «рабие учение истины», как назвал его монах Зиновий Отенский, указывая на тех, кому первые анархисты России адресовали свои идеи. В своих рассуждениях протоанархист опирался на Ветхий Завет, Евангелие, Деяния и Послания святых апостолов, отрицая авторитет остальной церковной литературы. Он отвергал троичность Бога, примыкая к протестантам-антитринитариям, которых в Польше и Литве называли арианами. В Иисусе Христе Феодосий видел человека, посланного Богом наставника (пророка), способного проповедью обновить человечество. Любой, кто постиг «божественную правду», становился сыном Божиим. В трактовке мироустройства еретики приблизились к материалистическим идеям. Так, Косой считал, что все сущее не было создано Богом. Мир существует вечно и является результатом взаимодействия сил природы. В силу этого он отвергал загробную жизнь, чудеса святых и пророчества.

Феодосий не признавал церковные правила, обряды и таинства, отрицал посты. Не признавал «ересиарх» крест, мощи святых, иконы и молитвы, называя все это идолослужением, поклонением вещам. Вместо богослужений феодосиане устраивали тайные собрания, на которых беседовали на религиозные темы. По мысли Феодосия, для христианина главным является благочестивая жизнь и милосердие по отношению к окружающим. Отвергал он и церковную организацию с иерархией, монашеством, церковно-монастырским землевладением, призывая возвратиться к христианским общинам времен апостолов.

Как «анархический пацифизм» охарактеризовал идеи Косого историк М.В. Дмитриев. «Не подобает же въ христианохъ властемъ быти и воевати», – учил Феодосий, высказав центральную идею анархизма – недопустимость власти человека над человеком. «Не подобаеть же повиноватися властемъ и попомъ, понеже пишеть: „Не нарицайтеся наставницы: единъ есть вашь наставникъ – Христос“», – призывал далекий предшественник анархистов. Феодосиане должны были отказаться не только от повиновения светской и церковной власти, но и от власти родителей. Точно так же отвергал Косой и частную собственность. Холопов, порабощенных феодалами, он призвал к захвату богатств своих господ: «а яже притяжа имения у господина, мзда есть работы его, понеже и израильтяне бежаще Египта, взяша египетское богатство разумом за мзду работы своея». В своих общинах феодосиане вводили общность имущества. Идеи равенства Феодосий доводил до космополитизма, утверждая: «иже суть въ всехъ языкохъ, яко вси людие едино суть у Бога: и татарове, и немцы, и прочии языцы». Говоря о воплощении своего учения в жизнь, он ограничивался призывами к проповеди, братской жизни в общинах, бойкоту церкви и государства. При этом он призывал уничтожать кресты и иконы.

Советский историк А.А. Зимин назвал Феодосия идеологом «крестьянских низов и плебейской оппозиции». В 1551–1552 гг. его идеи получили распространение в Белоозере, Пскове и Старой Руссе. Феодосиеву ересь обсуждали и при царском дворе. Активность феодосиан вызвала репрессии. Ведь теперь народные движения могли получить вождя и идеолога. Такого, каким стал для восставших крестьян Германии радикально-протестантский проповедник Томас Мюнцер. В 1554 г. Феодосий был арестован, но в 1555 г. со своими последователями бежал из тюрьмы и ушел в Великое княжество Литовское, где продолжал проповедовать. После его смерти многие феодосиане присоединились к польским арианам и кальвинистам.

Но и на этом история протоанархизма в России не завершается. Среди последствий церковного раскола середины XVII в. было появление русского сектантства. Среди сектантов прослеживается влияние религиозно-анархистских идей. А.С. Пругавин, один из ведущих исследователей неофициальной религиозности русского народа конца XIX – начала XX вв., говорил про «анархическое течение в русском сектантстве». Примерами такого рода религиозных течений он называл «глухую нетовщину» (одно из ответвлений старообрядческого «Спасова согласия»), бегунов, неплательщиков и «не-наших», а кроме того – часть духоборов, которые восприняли «под влиянием толстовства анархические тенденции». Пругавин утверждал, что анархические настроения среди старообрядцев и сектантов возникали под влиянием репрессий, которые проводились «властями по отношению к людям, порвавшим с господствующей церковью и желавшими, в деле веры и духовного обновления, идти своим собственным путем». Интересно, что и российские анархисты довольно высоко оценивали самостояние, борьбу и социальные эксперименты сектантов в области самоуправления, взаимопомощи и внедрения в жизнь анархических отношений. Так, в качестве анархистов рассматривал духоборов Н.И. Рогдаев (Музиль). Работу, посвященную анализу учений и деятельности неплательщиков и духоборов, написал анархист К.Н. Медынцев.

Со второй половины XVIII в. протоанархизм, как идею противостояния царству Антихриста, наступившему после церковной реформы патриарха Никона и реформ Петра I, проповедовали бегуны («странническое согласие»). Большинство из них происходило из крестьян и рассматривало переход в «странники» как разрыв с закрепощением со стороны государства и помещика. Основоположником этого течения с 1760-х гг. становится беглый солдат, старообрядческий инок Евфимий. Он проповедовал разрыв отношений с государством, отказ от воинской службы, уплаты налогов, участия в переписи и вообще от какой-либо записи в документах церковных и государственных учреждений. Отрицал Евфимий и право частной собственности на землю. Бегуны делились на две группы. Первая, «странники», жили по всем канонам «согласия». Вторые, «странноприимцы», оставались «в миру», но должны были предоставлять кров «странникам» и прятать их. С этой целью в своих домах «странноприимцы» строили скрытые комнаты и тайные ходы. В 1830-е – 1840-е гг. власти обнаружили целые деревни, состоявшие из таких дворов.

Взгляды Евфимия и его последователей могут быть охарактеризованы как анархистские. Эту мысль фактически подтверждает историк А.И. Мальцев: «вне всякого сомнения, в основных своих положениях учение Евфимия предвосхищает анархизм: и тем, что оно возникло на одной с анархизмом социальной основе, отразив интересы деклассированных слоев населения и, отчасти, крестьянства; и принципиальным отрицанием государства, самой возможности построения справедливого общества; и тем, что идеал мыслился как достояние микрообществ, созданных на основе представлений о социальной справедливости». При этом бегуны идеализировали дониконианские порядки, утверждая, что ранее социальное неравенство не было сильно выражено. Отрицали они иерархию и в собственной организации. Некоторые из их лидеров пытались даже преобразовать «согласие» в артель с общностью имущества всех бегунов, вплоть до одежды и обуви. Не отрицали они и насильственного характера борьбы с государством. Так В. Москвин, один из идеологов «страннического согласия», пророчествовал, что в будущем Бог возглавит и поведет бегунскую армию на бой с царскими войсками.