— Второй помет тоже часто оставляют жить. — Яндру, опустив голову, обнюхал недвижное тело Триелла. — И ты, Рууко, прекрасно это знаешь: четыре года назад тебе с братьями сохранили жизнь. Ты, вероятно, за давностью забыл, но для меня срок невелик.

— То было время изобилия, владыка.

— Один щенок много не съест. Я хочу, чтобы она осталась в живых.

Рууко помедлил с ответом, остерегаясь гнева Яндру.

— Не все так просто, владыка, — произнесла, выходя вперед, Рисса. — В ней течет кровь чужака. Мы не вольны нарушать закон Долины.

— Чужака? — Яндру резко взглянул на Рууко, в голосе его больше не слышалось ни мягкости, ни усмешки. — Почему ты не сказал?

Рууко склонил голову еще ниже.

— Мне не хотелось показаться неумелым вожаком. Яндру молча задержал на нем взгляд, затем обернулся к моей матери, не сдерживая гнева:

— Как ты посмела? Ведь от этого зависит жизнь стаи!

Франдра сверкнула глазами; сильный и уверенный голос прозвучал неожиданно громко — я даже отскочила назад, не устояв на лапах.

— Легко говорить, Яндру, когда тебе не запрещено плодить потомство где и когда пожелаешь. Не в одиночку же она зачала. — Взглянув на Яндру, смущенно приопустившего уши, Франдра повернула огромную голову к матери. — Но как ты позволила щенкам дожить до возраста, когда придет пора зваться волками? Ты ведь знала, что таким не место в стае, их надо было убить при рождении!

— Я хотела, чтобы стая их приняла, волчата могли оказаться полезны, — робко проговорила мать. — Мне снилось, будто они спасут волчий род. Остановят добычу, уходящую из Долины, или оттеснят людское племя. В моих снах щенки всегда спасают нам жизнь. Взгляни, ведь она не знает страха!

Я поднялась с земли и попыталась унять дрожь в лапах — чтобы больше походить на приличного волка, достойного принятия в стаю.

— Владыки, сестра всегда мечтала о большем влиянии, — снова вступила Рисса. — Бывало, ее сны приносили нам удачу на охоте, но ей хотелось щенков.

— Не важно, — отрезал Яндру. — Щенки, рожденные от чужака, не должны оставаться в живых. Делай что положено, Рууко.

Поворачиваясь уходить, Яндру чуть не наступил на меня, я снова зарычала.

— Мне очень жаль, Мелкозубка, — отозвался он. — Я бы сохранил тебе жизнь, но не могу идти против заповеди. Да будет скорым твое возвращение в Широкую Долину.

Происходящее отзывалось обидой и несправедливостью — так тянуло иногда сырым холодным ветром в материнской норе. Неужели величественный волк не властен поступать как пожелает?.. Я оглянулась, высматривая место, куда можно спрятаться, и уже хотела бежать, когда Франдра шагнула вперед, отгородив меня от острых зубов Рууко.

— Я не позволю ее убить! — прорычала она. — Пусть обычный порядок вещей диктует иное, — жизнь меняется, спутник, нельзя вечно стоять на месте. Люди захватывают все больше добычи, и с каждым днем их все труднее сдерживать. Равновесие поколебалось, нам нельзя оставаться в бездействии, нужно что-то менять. И чем скорее, тем лучше. — Волчица посмотрела на меня. — Если в ней кровь чужака — так тому и быть. Эта храбрая кроха, останься она в живых, может добавить нам забот, зато с ней может прийти и надежда. Воля к жизни в ней слишком сильна — нельзя отмахиваться от знаков, даруемых нам Древними.

— Франдра…

— Ты потерял не только чутье, но и слух, Яндру? — огрызнулась она в ответ. — Ты ведь знаешь, что время на исходе, а мы почти бессильны.

— Я не приму такую ответственность. Закон нарушен в обход нашего позволения, нам незачем идти против Совета верховных волков.

— Ответственность тут не только твоя. — Франдра твердо взглянула ему в глаза. — Хочешь решить спор битвой — будем биться.

Яндру на миг застыл, и Франдра проговорила торопливым шепотом так, что слышали лишь Яндру и мы с матерью:

— Взгляни, спутник! У нее на груди знак луны, знак Равновесия. Совет волков слишком закоснел и часто не видит дальше своего носа. А вдруг мы ждем именно ее? Вдруг она избрана Древними?

— Я назвала ее Каалой, Дочерью Луны, — вставила мать.

Яндру помедлил, затем огромной лапой перевернул меня на спину, разглядывая полумесяц на груди. Я лихорадочно пыталась придумать хоть что-нибудь, что сохранит мне жизнь, но взгляд зеленых глаз не давал соображать. Наконец Яндру, приняв решение, отступил на шаг и склонил голову перед Франдрой.

— Оставь ее жить, — проговорил он, поворачиваясь к Рууко. — Если решение окажется неверным, верховные волки примут ответственность на себя.

— Владыки…

— Тебе не позволено ее убивать, малый волк, — жестко бросила Франдра, перебивая Рууко. — Законы Долины устанавливаются верховными волками, мы вольны делать исключения. У нас есть причины оставить этого щенка в живых.

Рууко попытался было возразить, но Франдра, зарычав, прижала его к земле передними лапами. Когда она отступила, он с трудом встал на ноги и склонил голову в знак подчинения, хотя в глазах его затаился злобный огонь. Франдра обратилась ко мне:

— Доброй удачи, Каала Мелкие Зубки. — Она улыбнулась и подтолкнула Яндру к краю прогалины. — Наверняка мы еще встретимся.

Когда Франдра и вслед за ней Яндру скрылись в лесу, мать настойчиво зашептала мне в ухо:

— Каала, послушай и запомни. Теперь Рууко не даст мне здесь жить, это точно. Но ты обязана остаться. Делай все, чтобы войти в стаю. Вырастешь — отыщи меня: я должна рассказать тебе об отце. Обещаешь?

Она не отводила от меня взгляда, и я не могла ей отказать.

— Обещаю, — прошептала я. — А можно мне уйти с тобой?

— Нет. — Она приблизила ко мне морду, прижавшись мягкой шерстью к моему лицу, чтобы я запомнила ее запах. — Ты должна остаться и войти в стаю. И только потом ищи меня. Ты обещала.

Мне хотелось спросить почему. Хотелось спросить, как ее отыскать, — однако было поздно: как только верховные волки скрылись из виду, Рууко подскочил к моей матери и, повалив на землю, вонзил зубы ей в шею. Брызнула кровь, мать взвыла от боли, хотя успела оттолкнуть меня прочь — я, не устояв, шлепнулась на землю, но тут же снова встала на ноги.

— Ты принесла раздор в стаю, отняв покой у меня и детей! — прорычал Рууко. — Из-за тебя стая Быстрой Реки нарушила Равновесие!

Обычно волки не ранят друг друга: каждый знает свое место в стае и избегает стычек, — однако сейчас Рууко не мог выместить гнев ни на мне, ни на верховных волках, и потому налетел на мать. Она пыталась защититься, однако, когда на нее налетели Минн, волк-однолетка, и Веррна — огромная волчица с покрытой шрамами мордой, — мать заскулила и отползла к краю поляны; едва она попробовала приблизиться к остальным, на нее снова напали и оттеснили в сторону. Меня тянуло бежать за ней, чем-то помочь… увы, силы мне изменили, оставалось лишь в ужасе смотреть на происходящее.