– Ладно, постарайтесь отфильтровать свидетелей: кто и в самом деле ничего не помнит, а кто «якобы», – распорядилась она. – Артем Валерьевич, что у нас с пальцами? – обратилась она к возившемуся в углу криминалисту, которого чаще всего называли, сокращая отчество, Лерычем.

– С пальцами у нас, Вершина, не так чтоб очень, – буркнул тот. – Здешняя уборщица, похоже, отличается избыточным рвением и все подряд хлоркой протирает. Ну или какой-то новомодной дрянью. Не густо, в общем.

– Ну так и это неплохо, а? – предположила Арина, еще не понимая причин зверевского недовольства. – Легче свежие отсортировывать будет?

Криминалист пренебрежительно хмыкнул:

– Было бы что отсортировывать. Я тут вашими с Мирской предположениями аж заслушался, прямо жалко разочаровывать.

– То есть?

– Ну если я не полный лох в своем деле, – Лерыч саркастически усмехнулся, – то пока что ни одной дамочки мне не попалось. Мужские следы есть, на мой взгляд, два разных комплекта.

– Мужские? – переспросила Арина. – Ну один понятно кто – вот этот, который сейчас к Ярославе на стол поедет, а кто еще? Он что, приватный танец для мужика изображал?

Криминалист загоготал.

В дверь сунулась голова молодцовского напарника, улыбчивого обаятельного Мишкина:

– Арина Марковна, ты с управляющим сама поговоришь или мне?

* * *

Не успела Арина следом за Стасом пройти и двух шагов в сторону нужного кабинета, как перед ними откуда ни возьмись возникла невысокая симпатичная брюнетка в таком же бордовом, как официантские жилеты, пиджачке. Бейджик над нагрудным кармашком извещал окружающих, что Светлана – менеджер. Арина мысленно хмыкнула. Управляющего так и называют управляющим, а эта – явно невеликая сошка – носит звучное звание менеджер. Хотя означают эти слова одно и то же.

– Вы… вы ведь следователь? – девушка шмыгнула носом, как сердитый кролик.

И глаза, автоматически отметила Арина, хоть и свежеподкрашенные, были красны, тоже как у кролика. Явно только что плакала. Может, у нее с убитым красавцем роман был? Или она по нему так, издали вздыхала? Что вздыхала – к гадалке не ходи. Ладно, управляющий немного подождет.

– Вы хотели что-то сообщить? – она улыбнулась заплаканной Светлане как можно дружелюбнее.

– Да! Я… я знаю, кто… кто Фи… Фили… – не договорив, девушка задышала часто-часто – ну точно кролик, только уже не сердитый, а испуганный. Ну или нервный просто.

Мишкин с Ариной переглянулись. Стас показал глазами вправо, где за приоткрытой дверью виднелось какое-то служебное помещение.

– Пойдемте, Светлана, – ласково предложила Арина. – Там никто не помешает.

Девушка пошла послушно, как кукла.

Комнатка оказалась маленькой и захламленной. Под потолком негромко гудела трубка «дневного» света. Справа возвышался металлический стеллаж, часть которого занимали мягкие синие мешки (должно быть, приготовленные для прачечной – из одной горловины свисал рубашечный рукав), а на остальном пространстве грудилось то, что, вероятно, когда-то относилось к реквизиту: усыпанная блестками босоножка с покривившимся каблуком, уныло обвисший страусовый веер, грязная ковбойская шляпа, ярко-желтая корзинка, надломленный бильярдный кий… К левой стене притулился узкий стол, в углу за ним громоздилась пирамида барных стульев, похожая на сильно облезлую новогоднюю елку.

Посреди всего этого великолепия красовались два «офисных» креслица. Пошатав их слегка, Мишкин гостеприимно повел рукой:

– Прошу, дамы. Безопасно.

Плюхнувшись в кресло, Светлана опять шмыгнула носом, на этот раз – зло, почти яростно:

– Это Лялька! Точно она! Больше некому!

– Так… – Арина успокаивающе положила ладонь на обшлаг бордового пиджачка. – Давайте по порядку. Кто такая Лялька?

– Да никто! – Светлана пренебрежительно поджала пухлые губки. – Официантка наша. Метр в кепке, а туда же, строит из себя принцессу голландскую! Никто ей не хорош! Типа она вся из себя такая несравненная, что пипец котенку! – она так и сказала, «пипец котенку», Арина едва сдержала смешок. – Типа у нее с Фи… с Фил… типа любовь у них… – девушка опять задышала часто-часто, словно собиралась зарыдать, но справилась с собой, только глазами сверкнула бешено – ну да, гнев способен победить не только печаль, но даже страх и вообще почти любую эмоцию. – Вообще нос задирать начала. Нужна она ему, подумаешь!

– Погодите, Светлана, – остановила ее Арина. – Так у этой Ляли действительно был с погибшим роман, или она все придумала?

– Ну… что-то там вроде было… – неохотно признала та. – Но так, ничего особенного. Да вы сами подумайте! – она прижала к пышной груди сжатые кулачки. – С ним бы кто угодно… такие важные приходили на него посмотреть… ну не только посмотреть, конечно… ну вы понимаете? И зачем ему это недоразумение? Может, жалко ему ее стало… он такой до-обрый… б-б-бы-ыл… понимаете?

– Пока не очень, – довольно сухо констатировала Арина.

Светлана поглядела на нее с неодобрительным удивлением – дескать, какой же ты следователь, если очевидных вещей не понимаешь: Даже шмыганье вдруг прекратилось.

– Так я же вам говорю – ему ее жалко стало, ну он ее и приласкал. А она сразу возомнила себе! Чуть ли не замуж за него собралась, представляете? – девушка презрительно фыркнула.

– И зачем же ей убивать своего жениха? Ну… теоретического жениха, – Арина улыбнулась самым краешком губ – чтоб не спугнуть непрошенную свидетельницу. Хотя уже ясно было: из этой ревнивой девицы такая же свидетельница, как из акулы балерина. Погоди… Ревнивой… Пожалуй, это может быть интересно…

– Да какой он ей жених! – снова фыркнула девушка. – Как вы не понимаете? Все же очевидно. Лялька, конечно, тупая, как слон, но до нее наконец дошло, что она для него никто, или, может, ему надоело, что она на него вешается, сказал, чтоб отстала, вот она и решила отомстить. Ну ведь ясно же! Знаете, как в кино? Так не доставайся же ты никому!

– Света, раз уж вы все так хорошо знаете, расскажите поподробнее про сегодняшний день, – как можно миролюбивее попросила Арина. – Вы девушка наблюдательная, наверняка что-то видели. Или кого-то.

Почему-то предложение не вызвало у Светланы восторга:

– Ой, ну я… я плохо помню… перепуталось все, а вам же точно надо?

– Хотелось бы поточнее, – подтвердила Арина, теряясь в догадках. Кто перед ней: недалекая и пристрастная свидетельница или уже первая подозреваемая? Первая не в смысле самая вероятная, а хронологически. Тоже, впрочем, не слишком далекая. Мотив у нее явно имелся – вот только что сама изложила. Да только мотив – тьфу, их у любого можно найти. Вот пусть расскажет о своих передвижениях сегодня днем, тогда можно будет хоть какие-то выводы делать.

– Не помню я… – набычилась Светлана. – Я, наверное, переволновалась очень. Это же такой стресс, представляете? Мне надо сесть, подумать… и тогда я вам все-все-все расскажу!