— Завтра и послезавтра я занят, — медленно произнёс я, делая вид, что раздумываю и вообще сомневаюсь в том, что их предложение может меня хоть как-то заинтересовать. — Если только сегодня? Вы далеко находитесь?

— Некрасова, дом десять. Это Центральный район. Не очень далеко от вас.

— Знаете, я мог бы у вас быть… Примерно после трех часов.

— Прекрасно! Я буду ждать вас ровно в три. Если немного задержитесь — ничего страшного. Внизу сидит охранник, скажете, что ко мне, он пропустит. Поднимайтесь на третий этаж, там найдёте офис номер десять. Некрасова, десять— десять. Запомнили?

— Да.

— До встречи.

Я положил трубку и только тут заметил, что совсем забыл о сигарете. Даже не затянулся ни разу. В пальцах у меня дымился один фильтр. Я прошёл к пепельнице, затушил его и сел на кровать.

Мелькнула мысль, что это был розыгрыш, но я быстро отбросил эту идею. Знакомых, способных на такие шутки, у меня не было, да и смысл в ней какой?

Я задумался. Частных охранных фирм в городе было несколько десятков. За прошедшие месяцы я убедился, что бывший мент, уволенный за утерю табельного оружия и успевший проработать в должности опера неполных полтора года, не представляет интереса для солидных организаций. Если уж не взяли в «Спрут», на девяносто девять процентов укомплектованный отставниками МВД и ФСБ, то что говорить о других конторах? Были, конечно, фирмы, куда бы я мог приткнуться, но… Во-первых, туда меня тоже никто особо не звал. А во-вторых, у меня были свои представления о профессиональной чести.

Так кому же я мог понадобиться? Кто-то навёл обо мне справки, узнал домашний телефон. Звонок Красильникова — полная неожиданность, а значит, меня рекомендовал не кто-то из знакомых, тогда бы меня предупредили.

Я прикинул ещё несколько вариантов, но ответа на свои вопросы так и не нашёл. Ладно, предстоящая встреча должна была внести ясность, и я начал собираться, тем более что была уже половина второго и мне надо было выйти минут через сорок, чтобы добраться до улицы Некрасова вовремя.

Делового костюма, а равно и любого другого, у меня не было. Года три назад я приобрёл довольно дорогой, ходить в нём на работу оказалось неудобно, да и по праздникам я надевал его всего пару раз, так что он бесполезно болтался на вешалке в шкафу, ещё и потому, что пиджак стал мне безнадёжно тесен. Денег на обновление гардероба у меня давно уже не было, хотя я и понимал, что в местах, где ни с кем не знаком, встречают по одёжке.

Я натянул костюмные брюки, наиболее приличный свой свитер и повертелся перед зеркалом, причёсываясь и оценивая себя со всех сторон. Н-да, типичный государственный служащий, полностью оправдывающий правило: «Как мне платят, так я и работаю».

Оставалось несколько свободных минут, и я скурил последнюю сигарету, стараясь больше не ломать голову вопросами, ответить на которые всё равно не мог.

Ровно в четырнадцать десять я надел своё полупальто, поскоблил ботинки щёткой и вышел из квартиры.

На улице задувала метель, температура, по сравнению с утренней, упала на несколько градусов, и, шагая пустырями к автобусной остановке, я растирал лицо и уши.

В автобусе ко мне прицепились двое бандитского вида контролёров, требуя, чтобы в придачу к льготной проездной карточке я предъявил студенческий билет. Подобное случалось и раньше, но эти двое рэкетиров оказались на редкость настойчивы. Мы ругались, и женщины на ближайших сиденьях с интересом прислушивались к нашей перепалке, временами вступаясь то за меня, то за моих противников. Контролёры предлагали мне выйти и проследовать в милицию, хватали за рукава. Но что-то всё-таки их удерживало. Наконец объявили мою остановку, и я выскочил. Догонять меня они не стали.

Происшествие это не улучшило моего настроения. Я шагал к улице Некрасова, морщась от бьющей в лицо снежной крупы и глубоко засунув руки в карманы пальто. Наверное, уже тогда я подсознательно решил, что приму любое предложение.

Дом десять представлял собой трехэтажное строение с круглыми, крытыми черепицей башенками по углам и широкой аркой, в глубине которой виднелась входная дверь из резного дуба. На мой взгляд, выглядело оно довольно безвкусно, но ряд дорогих иномарок перед фасадом свидетельствовал, что не все разделяют моё мнение.

Возле дома я увидел высокого молодого человека в длинном чёрном пальто с прицепленной к запястью сумочкой. Он топтался под аркой и, заметив меня, двинулся навстречу.

— Здравствуйте. Федор Ильич?

Я всегда немного стеснялся своего имени-отчества, но незнакомый молодой человек произнёс их быстро и без малейшей усмешки; мне это сразу понравилось.

— Да.

— Это я вам звонил, моя фамилия Красильников. Вы меня извините, получилась маленькая неувязочка. У меня изменились дальнейшие планы. Не по моей вине… В общем, я предлагаю совместить приятное с полезным и провести встречу не в офисе, а в кафе. Поскольку я в некотором роде виноват, то все за мой счёт.

Мне припомнились истории о разного рода мошенниках — тех, которые снимают офисы на несколько дней, а потом бесследно исчезают или звонят из чужих контор по междугородному телефону. Я помедлил с ответом и кивнул:

— Если вам так удобнее.

Красильников улыбнулся:

— Право, мне так неловко. Тут недалеко есть одно местечко с очень приличной кухней. Пойдёмте, я на машине.

Кивнув в сторону иномарок, он немного постоял, разглядывая моё лицо и как будто что-то вспоминая, потом повернулся и подошёл к чёрному «мерседесу-230».

— Садитесь.

Я устроился на переднем сиденье, и мы поехали. Внутри машина выглядела не слишком ухоженной. Это могло свидетельствовать о недостатке средств хозяина, а возможно, о совсем обратном — у него не было времени заниматься профилактикой, и он предпочитал менять машины, не забивая себе голову ремонтом. В любом случае, раньше мне не часто приходилось кататься на «мерседесах», и я постарался расслабиться в удобном кресле, отгородившись от уличной метели зеленоватым стеклом и гадая, куда именно везёт меня новый знакомый.

Красильников предложил сигарету — естественно, «мальборо-лайт», — и я закурил. Посмотрев на мою зажигалку, он покачал головой и убрал пачку в карман пальто.

— После обеда. Стараюсь себя ограничивать.

Я пускал дым в лобовое стекло, глядя, как дворник размеренно смахивает с него снежную крупу, и косился на Красильникова.

Ему было лет двадцать шесть, немногим больше, чем мне, но он производил впечатление человека опытного, и, только внимательно приглядевшись, можно было определить его истинный возраст. Тёмные, с боков и сзади коротко подстриженные волосы были тщательно ухожены и причёсаны, лицо чисто выбрито. Когда он говорил, в глаза бросалась ослепительная белизна зубов, неестественная, как на рекламной картинке. Я отметил слегка необычную форму черепа — сбоку он напоминал чуть развёрнутый овал — и массивный подбородок.