Мы пересекаем пальмовый лес и попадаем на большую поляну, с которой вверх идет тропинка. Не отпуская меня, он начинает подниматься. Мы все еще бежим галопом. По сторонам сменяют друг друга леса, долины, небольшие озера с корявыми деревцами по берегам.

В конце тропинки мы попадаем на обширное плато. В центре находится большой белый город, окруженный квадратом многометровых мраморных стен. С двух сторон к нему примыкают холмы, затрудняющие видимость. Напротив из тумана проступает очертание горы.

На белой стене выделяются городские ворота в виде золоченой стрельчатой арки с колоннами по бокам. Одна из них черная, другая белая. Здесь наше путешествие заканчивается.

Человек-лошадь опускает меня на землю и, продолжая держать за руку, несколько раз бьет внушительным молотком по створке ворот. Через некоторое время дверь медленно открывается. На пороге появляется пузатый бородач в белой тоге. В нем больше двух метров роста, на голове венок из виноградных листьев. На этот раз ни крыльев бабочки, ни лошадиных копыт. Если не считать его гигантского роста, мужчина кажется вполне нормальным.

Он смотрит на меня с подозрением.

— Вы «тот, кого ждут»? — спрашивает он.

Я чувствую облегчение, видя наконец перед собой кого-то, кто говорит и с кем я могу общаться. Гигант добавляет шутливым тоном:

— Во всяком случае, я уже могу констатировать, что вы… (он смотрит вниз) голый.

Я торопливо прикрываю руками причинное место. Человек-лошадь разражается хохотом, так же как и вдруг появившаяся девушка-бабочка. Если эти двое и не говорят, то по крайней мере понимают все, что говорится.

— Здесь хоть и не требуется вечерний костюм, но это и не нудистский клуб.

Он вынимает из мешка белую тунику и тогу и показывает, как их надевать. Тогу два раза обернуть вокруг тела, а полу перекинуть через плечо.

— Где я?

— В месте Последней Инициации. У нас принято называть его Эдем.

— А этот город?

— Это столица. У нас принято называть ее Олимпия. А как вас зовут? В том смысле, как вас звали, когда у вас было имя?

И правда, до того, как стать ангелом, я был смертным.

Пэнсон. Мишель Пэнсон. Француз. Пол мужской. Женат. Отец семейства. Скончался от того, что «Боинг-74 7» врезался в его дом.

— Мишель Пэнсон.

Гигант делает пометку в списке.

— Мишель Пэнсон? Очень хорошо. Вилла 142 857.

— Прежде чем отправиться дальше, я хочу знать, почему я здесь.

— Вы ученик. Вы прибыли, чтобы овладеть самой трудной профессией.

Видя мое непонимание, он уточняет:

— Ведь быть ангелом было не просто, не так ли? Так вот, знайте, что будет еще труднее. Работа, требующая таланта, умения, креативности, ума, тонкости, интуиции… (Гигант не столько произносит слово, сколько его выдыхает.) БО-Г. Вы в Мире богов.

Я, естественно, предполагал, что могут быть существа выше ангелов, но даже не осмелился мечтать однажды стать… Богом… -…Конечно, этому можно научиться. На настоящий момент вы лишь бог-ученик, — говорит мой собеседник.

Значит, я не стал снова человеком, как предположил вначале, обнаружив свою оболочку из плоти. Эдмонд Уэллс объяснил мне как-то, что Elohim — имя, данное на иврите Богу, — на самом деле во множественном числе. Парадокс первой монотеистической религии — она называет своего единственного Бога во множественном числе.

— А вы, простите…?

— Здесь меня принято называть Дионис. Некоторые по ошибке описывают меня как бога праздников и возлияний, винограда и оргий. Ошибка и неправда. Я бог свободы. Однако в народном сознании свобода подозрительна и легко ассоциируется с разгулом.

Я очень древний бог, и я выступаю за свободу выражать то, что в нас есть лучшее. И тем хуже, если меня считают распущенным.

Он вздохнул, схватил виноградину и проглотил ее.

— Сегодня моя очередь встречать новеньких, поскольку я профессор в Школе богов, другими словами, бог-учитель.

Гигантский бог-учитель с венком из виноградной лозы, девушка-бабочка, висящая в воздухе, бьющий копытом человек-лошадь… Куда же я попал?

— Я стал свидетелем преступления, там, на скале. Дионис смотрит на меня вежливо, не выказывая особого интереса к этому сообщению.

— Вы знаете жертву? — спрашивает он.

— Мне кажется, это Жюль Верн.

— Жюль Верн? — повторяет он, снова беря список. — Жюль Верн… Ах да, писатель-фантаст XIX века. Этот прибыл рановато, и даже чересчур рановато… И слишком любопытный к тому же. Знайте, что у любопытных часто бывают проблемы.

— Проблемы?

— И вы тоже не будьте слишком любопытным. Нам трудно наблюдать за всеми, учитывая большое количество учеников на этом курсе, но сейчас ограничьтесь тем, что отправляйтесь домой, на вашу виллу. Там вы будете у себя.

Я уже так долго не был «у себя».

— В Эдеме ночи прохладные и зори тоже. Советую вам идти и устраиваться. Вилла 142 857. Херувимка с удовольствием покажет вам дорогу. Это не далеко, но если вы устали, можете доехать верхом на кентавре.

«Херувимка» — девушка-бабочка; «кентавр» — человек-лошадь, все эти помеси человека с животным являются химерами. Это напоминает мне фильм «Остров доктора Моро», в котором сумасшедший ученый скрестил людей и зверей.

— Я предпочитаю пойти один. Где это?

— Идите по главному проспекту, перейдите центральную площадь, потом третий поворот налево, улица Олив. Вы легко найдете номер 142 857. Отдохните, но будьте готовы. Когда часы пробьют три раза, вам нужно сразу вернуться на центральную площадь.

Я надеваю сандалии, которые мне протягивает Дионис. И в этой обуви и белоснежной тоге вхожу в величественные ворота Олимпии.

Отрывки из Откровения Иоанна Богослова: «И вознес меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим… Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых»…

«Городрасположен четвероугольником, и длина его такая же, как и ширина».

«И принесут в него славу и честь народов. И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи».

Эдмонд Уэллс «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 5

Город богов сияет перед моим восхищенным взором.

Как светлый луч, широкая дорога, обрамленная кипарисами, пересекает город.