На счастье, владелец заведения и на тот момент директор, Леонид, оказался не традиционной ориентации и предпочитал милой блондинке своих собратьев. Спустя два года нелегкой работы ее сделали администратором, и вот уже почти три года, как она работает в этой должности. Это формально она администратор, а фактически — полностью «рулит» этим заведением. Потому как этот толстый хряк, директор Вова, которого поставил когда-то Леонид, полностью пользуется плодами труда Ани, выдает их за свои, о чем говорит практически в открытую девушке, что вызывает в ней безумный антогонизм к этому борову. А мне за подругу было крайне обидно: ишачит, ишачит Рыкова, а все плюшки типу этому мерзкому.

Мы с Анькой познакомились восемь лет назад банально на дне рождения общего приятеля. После того вечера наше общение начало набирать обороты, и как итог — мы лучшие подруги. А Анютка по совместительству еще и крестная моей Катюшки.

— Вообще, это несправедливо. Ты весь ресторан на себе тянешь, а получаешь в разы меньше его, — возмущалась я.

— Жизнь, вообще, такая несправедливая штука, пора к этому привыкнуть.

Засвистел чайник и Аня, отвлекаясь от посетившей ее философской мысли, принялась разливать чай по кружкам.

Сегодня было то редкое время, когда мы могли встретиться только вдвоем и поговорить обо всем наболевшем.

— Да, несправедливая, — подтвердила я, отхлебывая зеленый чай с бергамотом. Внезапно вспомнила свои двадцать лет, свои планы, мечты. — Вот, Ань, скажи, ты всегда мечтала работать в ресторане?

— Нет, ты что? — засмеялась Аня. — Я хотела быть танцовщицей — это когда мне шесть лет было, потом стюардессой — когда первый раз на море с мамой полетела в десять, потом директором отеля — в пятнадцать, когда посмотрела какой-то сериал про отельную жизнь. Ну, а потом… потом ты и сама все знаешь…

Я утвердительно кивнула. У Ани была нелегкая жизнь, родители рано ушли из жизни — автокатастрофа. Ей было девятнадцать на тот момент, а брату Кольке — шестнадцать. Благо дядя по маминой линии помог оформить опеку над братом, на том его помощь и закончилась. Ничего! Она сильная — справится. И справилась. Колька закончил военное, теперь он лейтенант — служит. Ну, а Анька смогла устроиться на прилично оплачиваемую работу, где ее практически никто не обижал грязными домогательствами, не считая некоторых клиентов ресторана.

— А вот я мечтала всегда иметь дело с цветами. Правда, я магазинчик свой всегда хотела, — вздохнула я и откусила печенье. — Ну ничего, здесь тоже неплохо. Когда — нибудь, может, все изменится.

— Надеюсь, Поль, — тихо произнесла Аня, и тут же вскинулась. — Но Славка твой! Это нечто! Ты меня прости, но зарабатывать столько мужчине, сколько зарабатывает он! Поль, это просто аморально! И ведь здоровый мужик, чего высиживает штаны на этой работе? Ясно же, что не повысят.

— Ты ж знаешь, что я пытаюсь с ним поговорить. Все без толку. Нервы дороже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Да знаю, Поль. Обидно за тебя как-то. Может, тебе любовника завести?

Я фыркнула.

— Шутишь?

— Абсолютно нет. Ты молодая, красивая…

— Ага, моложе не придумаешь, четвертый десяток, — хмыкнула в ответ, — и ребенок так-то еще. Да и не смогу я, Ань. Уже один раз попробовала. Так месяц мужу в глаза смотреть не могла, до сих пор угрызения совести мучают. Не мое это.

И вдруг вспомнила глаза незнакомца, ощущение на пальцах тепла кожи его и часть тату, которую было видно из-под одеяла. За все месяцы я так и не смогла собрать всю картину воедино, восстановила из отрывков кое-что. Но память свою я перестала мучить уже как два с лишним месяца назад, и попыталась убедить себя, что это всего лишь недоразумение. Такое глупое в этой ситуации слово, но именно оно давало мне такую необходимую защиту и внутренний комфорт.

— Давай еще чайку подолью?

— Давай, — уныло ответила я. — Одна Катюня в моей жизни радость! Что бы я без нее делала? Не знаю!

— Ой, Катенок — наше чудо! Хорошо, внешностью не в папашу пошла, — засмеялась Анька. — А, главное, умненькая не по годам.

В свои шесть лет эта непоседа уже сама во всю читала и писала, с ошибками правда, но делала это старательно, и настойчивости юной леди было не занимать. Могла часами рассуждать о проблемах мира, ну или ее маленького детского мирка.

— Ань, а помнишь, сны эти странные? Я вот все думаю, к чему они?

— Я, Поль, думаю не просто так. С Индии ведь все началось. Думаю, встретишь ты его. И, если честно, ты не пойми неправильно, я хорошо к Славке отношусь, но мужик тебе нормальный нужен. А не такой….

— Интересно, в этом году придет он во сне? Я уж, если честно, как продолжение сериала жду. И боязно, и хочется, — горько усмехнулась.

Мы замолчали, вспоминая ту странную поездку в Индию. После неё ОН приходил ко мне во сне, раз в год, только в одну ночь. В рождественскую.

Четыре года назад

— Девочки, а не хотите встретиться с настоящим хиромантом? — обратился к нам на приличном русском, но с большим акцентом гид Вассим.

— А здесь такие водятся? — насмешливо спросила я.

— Водятся. Еще как водятся. Вы забыли, что Индия — место силы? Здесь существует много разных практик. В основном, все эти хироманты ненастоящие, шарлатаны. Настоящих единицы. Они обитают или в Гималаях, практически отказавшись от мирской жизни, или бродят по свету в поисках «интересной» ладони.

— Только не говори, что твой хиромант относится к тем самым единицам, — усмехнулась я.

— Не смейся, но это так. Волею случая познакомились. И сейчас он здесь, в Агре. Ну так как? Интересно?

— Ань, что думаешь?

— А почему нет? Давай развлечемся, — пожала плечами девушка.

— И сколько стоит? — поинтересовалась я, будучи уверенной, что это очередной аттракцион для туристов, чтобы заработать денег.

— Мне ничего не надо, — ответил гид, — а ему отдадите сколько не жалко. Можете вообще ничего не давать, он это делает просто так.

— Ага, из любви к искусству, — листая что-то в телефоне, пробормотала Анька.

— Можно и так сказать. Правила такие в Индии есть, если хиромант защищает докторскую диссертацию, ему государство пожизненно платит пятнадцать тысяч долларов в год содержания. Так что они все своего рода состоятельные. А диссертацию защитили единицы.