— Ну да, свободная воля — это святое… Ладно, я все понял. Логика тут есть.

— Правда?

— Ну да, конечно, ведь это для моего же блага. В сущности, эта ложь была нужна, чтобы я жил нормальной жизнью. Ну, насколько это возможно.

— Именно. Я рад, что ты понимаешь, дружище.

— Я тоже. Приятно узнать, что на то была веская причина!

— Великолепно! Ты больше на меня не сердишься?

— Да нет же, совсем не сержусь! Забыли! И кстати, хочу быть с тобой откровенным: твоя формулировка «Добро пожаловать в Смерть!» звучит довольно-таки жалко, а вот движение руками и свет, превращающийся в дверь среди облаков, — это класс!

— Ты находишь?

— Ага. И эта белая лестница — что надо, супер!

— Ах, мне очень приятно.

— И правильно, потому что это и правда — настоящий рай!

— Но это — не…

— Ну да, ну да. В общем, ты меня понял…

— Ну, хорошо, теперь, когда обиды забыты, все может идти своим чередом?

— Конечно! Прошу тебя, продолжай свою процедуру.

Он с досадой качает головой, но снова протягивает ко мне руку, на которой появляется светящийся шарик.

— Человек, дитя мое, плоть от плоти моей, брат мой, добро пожаловать в Сад. И прими этот драгоценный дар.

— Спасибо.

Я накрываю шарик рукой, и его свет, насквозь пронизав мою ладонь, поднимается вверх по руке и разливается наконец по всему телу. Ощущение мягкого тепла и удивительно, и приятно.

— Так что это за дар?

— Сфера наблюдения.

— То есть?

— Она позволит тебе стать Смотрителем.

— Ты говорил что-то про власть, это правда?

— Да.

— Так что же, когда мы умираем, мы получаем какую-то власть? Вот здорово! А что мне делать с этой сферой? Объясни!

— Ты можешь наблюдать за кем-нибудь, присматривать.

— Ты хочешь сказать, за кем-нибудь живым? Кто остался на земле?

— Да. Ты выбираешь человека, там, внизу, того, с кем хочешь сохранить связь. Нерасторжимую.

— А что именно я могу делать для этого человека?

— Вот в этом как раз и заключается главная сложность, потому что настоящего конкретного влияния не существует. Пойми: быть Смотрителем живого человека не означает, что ты можешь сделать так, чтобы у него все шло отлично, чтобы он был совершенно счастлив и каждую неделю выигрывал в лотерею, — это было бы слишком просто. Нет, данной тебе Властью ты сможешь осуществлять, так сказать, доброжелательное присутствие, быть дружественным ухом среди тишины, невидимым плечом…

— Ангелом-хранителем?

— В некотором роде. Я предпочитаю не использовать это выражение, потому что ангелов не существует.

— Но согласись, что концептуально это очень похоже! И это даже несколько смущает… Выходит, что люди, там, внизу, которые верят во все эти штучки и над которыми за это потешаются, в сущности, правы! Наверху действительно кто-то есть, кто присматривает за ними!

— Да, можно сказать, что они не совсем ошибаются. Но вернемся к тому, что нас интересует в данный момент, к данной тебе Власти. Ты должен понять, что к ней нельзя относиться легкомысленно, она позволяет тебе играть очень важную роль! Тот, у кого есть Смотритель, никогда не будет по-настоящему одинок. И поверь мне, это большое счастье.

— А у меня был Смотритель?

— Конечно. Вернее — Смотрительница.

— Мама?

— Да. Она долго за тобой присматривала.

— Ты говоришь об этом в прошедшем времени… Означает ли это, что через какое-то время ты перестаешь быть Смотрителем?

— Детали обсудим позже, хорошо?

— Ладно… В любом случае, признаюсь, что мне очень нравится эта Власть. Она греет мне душу. Я смогу отсюда сделать что-то для кого-то, кого люблю, там, внизу… Здорово. В общем, я уже выбрал, это будет Лео!

— Нет!

— Что?

— Нет, не Лео!

— Ну вот, начинается! Опять твои штучки! И почему же я не имею права присматривать за собственным сыном, скажи на милость?

— Потому что это место уже занято.

— Ах! Алиса…

— Конечно. А каждый живой человек имеет право только на одного Смотрителя. Тебе придется подыскать кого-нибудь другого.

— Но постой, если Алиса присматривает за Лео, значит, она где-то есть! Тогда я смогу ее увидеть?

— Нет, Алисы и твоей матери здесь нет. Но я уже сказал: о деталях поговорим после.

— Отлично.

Какое счастье!

Алиса… Знай я это раньше, насколько мне было бы легче! Теперь понятно, откуда в моем Лео было столько жизненных сил, столько радости, несмотря на то что он так рано остался без матери… За ним присматривала Алиса. Пока я проливал слезы у себя в комнате, она была рядом с ним; пока я в одиночестве топил горе в вине, она обнимала его и согревала своей любовью.

Мой сын никогда не был один. Как хорошо убедиться в этом!

— Ну вот, церемония твоего прибытия наконец завершена. Теперь можешь делать что хочешь, например, пойти осмотреть Сад…

— Ты побудешь со мной еще немножко? Пожалуйста!

— Хорошо… Но только потому, что ты — это ты!

Мы уже несколько минут шагаем по Саду, не торопясь, молча. Красота кругом необыкновенная, но больше всего поражает царящая тут тишина.

— Как тут тихо… Ничего не слыхать, даже река не журчит.

— Да, правда. Ни малейшего шума.

— А ты не мог бы добавить пения птиц, например?

— Нет. Я ничего не добавляю и не убираю. Тишина — одно из необходимых условий этого места: ничто не должно мешать твоим раздумьям.

— Это имеет отношение к власти?

— Да.

— Что? Всё ради этого? Тогда зачем такой простор, зачем этот прекрасный декор?

— Декор, как ты выразился, — это живая природа.

— Ты прости, но эта природа больше смахивает на мертвую… Прямо не пейзаж, а натюрморт какой-то…

— Возможно, ты прав. Впрочем, птиц ты не слышишь потому, что их здесь нет. Здесь нет ни животных, ни насекомых ни в каком виде. Только эта неподвижная природа, ибо для размышления и самоанализа нет ничего лучше… Что же до размеров этого места, так это тоже вызвано необходимостью: у вас ни в коем случае не должно создаться впечатление, будто вы сидите друг у друга на голове.

— «Друг у друга»? Значит, тут есть кто-то еще?