– Барышня, находящаяся в монастыре урсулинок, так себя вести не должна!

В течение тех девяти лет, которые Сюзанне предстояло провести в этих стенах, она услышит данный упрек еще множество раз.

Она сумеет изучить все существующие в монастыре порядки и приспособиться к ним, но никогда не будет считать их правильными.

Несмотря на свой ангельский голос, сестра Анжелика вскоре проявила свою истинную сущность: она оказалась такой же властной, как вторая супруга Пьера-Симеона Трюшо. Самое большое удовольствие для нее заключалось в том, чтобы лишать своих подопечных абсолютно всех удовольствий. Некоторые из воспитанниц, впрочем, заметили, что она также испытывает истинное наслаждение, когда исправляет их ошибки и наказывает за проступки.

Именно она станет тем человеком, который каждый раз, когда Сюзи этого заслужит, будет назначать ей то или иное наказание за нарушение дисциплины.

В первую ночь, проведенную в общей спальне, Сюзанне один за другим снились кошмары, в которых она видела злобную улыбку Рантия и превеликое множество крыс – таких, каких она встречала на берегах Сены и на улицах вблизи своего дома. Она также видела в этих кошмарах монахинь с чарующими голосами, которые сажали ее в карцер, чтобы она тем самым искупила вину за то, что родилась на белый свет. И Мартина в этих снах к ней на помощь почему-то не приходила.

Сюзи, в ужасе проснувшись, оглядывалась по сторонам, не понимая, где находится и кто это спит рядом с ней – то ли ее сводные братья и сестра, то ли кто-то еще. Затем она вспоминала, что находится в монастыре. Теперь она боялась засыпать снова, опасаясь, что ей опять будут сниться Рантий, крысы и монахини.

Очень быстро выяснилось, что она не имеет ни малейшего понятия о таинствах религии и религиозных обрядах, которые ей надлежало выполнять. Она не могла произнести наизусть ни одной молитвы и ничего не знала об аде и рае. Монахиня-наставница вздохнула и принялась втолковывать Сюзанне то, что она должна была усвоить. Сюзи училась охотно, поскольку обладала тонким и проницательным умом и отличалась любознательностью. Поэтому она, копируя действия находившихся рядом с ней воспитанниц, стала молиться и петь во время богослужений, становиться на колени и креститься.

Однако не прошло и недели, как она совершила серьезный проступок. Согласно существующим правилам, два раза в неделю проводилось заседание коллегии, рассматривающей проступки. Все воспитанницы – от самой младшей до самой старшей (которой еще не исполнилось восемнадцати лет) – представали одна за другой перед аббатисой. Монахини-наставницы при этом сообщали о проступках, совершенных той или иной из воспитанниц. Девочкам было запрещено оправдываться или что-то объяснять. Они должны были слушать молча, потупив глаза.

– Сюзанна Трюшо пришла в столовую с опозданием! А еще она пела светскую песню!

Сюзи смотрела на монахиню в упор.

– Я попрошу вас опустить взгляд!

Сюзи не стала этого делать.

– Опустите взгляд!

Тон голоса монахини резко повысился, но и это не заставило Сюзанну покориться.

– Вы повторите тридцать раз молитву Богородице «Аве Мария» и молитву «Отче наш» перед тем, как ляжете в кровать!

Подобное наказание вряд ли помогло бы усмирить эту девочку, которая по вечерам охотно становилась на колени на свою скамеечку, но при этом лишь делала вид, что читает молитвы, а на самом деле очень тихим шепотом проклинала монахинь, своих родителей и весь окружающий ее мир.

Бывало, что она совершала тяжкие проступки, за которые ей назначали гораздо более суровые наказания:

– Сюзанна Трюшо начала есть, не помолившись.

– Она получит десять ударов плетью!

Речь шла о плетке со множеством хвостов. Удары ею наносила монахиня-наставница. Сюзи, когда ее били, не издавала ни малейшего стона. После нескольких месяцев регулярного знакомства с этой плетью ее спина покрылась ранами, однако глядела Сюзи неизменно прямо перед собой, не желая опускать взгляд.

Поэтому монахини решили ее сломить. Ее иногда заставляли есть прямо на полу в столовой и лежать, распростершись, перед входом в часовню во время богослужений, когда шел проливной дождь. Ее также сажали в карцер – маленькую комнатку, похожую на тюремную камеру, и по сути дела такой камерой и являвшуюся.

Человеку, никогда не жившему в монастыре, трудно себе даже представить, как сильно отличалась жизнь за монастырскими стенами, вдали от мирской суеты, от прежней беспокойной жизни Сюзанны – жизни, полной приключений и всяческих неожиданностей. В этих стенах времяпрепровождение заключалось лишь в однообразной смене одного дня другим, в исполнении своих обязанностей, в машинальных движениях, в принудительной работе, в молитвах, обрядах и прочих скучных рутинных занятиях.

Сюзи тосковала до слез. Однако в силу своего характера – и назло докучающим ей наставницам – она находила удовольствие в том, чтобы всячески расстраивать их планы и придумывать для этого всевозможные хитрости и проделки, чтобы затем тайком, наедине с собой, порадоваться им и тем самым хоть немного ослабить свою тоску.

Другие воспитанницы сторонились ее, догадываясь, возможно, о ее тайном желании им чем-то досаждать – желании, которое она удовлетворяла каждый раз, когда ей представлялась возможность. Она, однако, в отличие от них, никогда ни на кого не ябедничала, считая недостойным доносить о чьих-то проступках или упущениях. Она просто тайно мстила окружающим за недоброжелательное отношение к ней, искренне веря, что поступает справедливо.

Поэтому Бертранда Сальзар – девочка, спавшая на соседней кровати и имевшая обыкновение смотреть на Сюзанну свысока и даже относиться к ней с презрением, как-то раз ночью обнаружила в своем соломенном тюфяке выводок лесных мышей. Сюзи, частенько слонявшаяся по садам монастыря, обнаружила там этих зверушек и перенесла их в тюфяк своей соседки по кровати, чтобы насладиться ночью ее иступленными криками. Ей это удалось. Сюзанну ни в чем не заподозрили, а вот настоятельнице пришлось испытать на себе гнев отца Бертранды.

Это, впрочем, было довольно невинной шуточкой по сравнению с некоторыми злыми проделками, которые затевала Сюзи, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Как-то раз после вечернего богослужения она подстроила так, что ее закрыли в часовне. Ее повсюду искали всю ночь и нашли только утром. Монахиням пришлось поверить ее утверждениям о том, что она просто хотела покаяться перед Господом в своих грехах и поэтому задержалась в часовне. В другой раз священник обнаружил, что у церковного вина какой-то странный вкус, и стыдно даже сказать, что добавила в него зловредная Сюзи.

Таким образом она боролась против изоляции, в которой ее держали монахини, относившиеся к ней как к паршивой овце.

Всем барышням, находившимся в монастыре, было известно, что Франция уже несколько лет пребывала в состоянии войны. Когда Сюзи жила на улице Сен-Доминик, до нее об этой войне доносились лишь отдельные слухи, поскольку сражения происходили весьма далеко от Парижа. Точнее говоря, она просто слышала, как отец время от времени сетовал, что эта война отрицательно сказывается на его торговле. Преданность урсулинок французскому королю и их вера в его благонамеренность заставляла их разъяснять воспитанницам, какое большое значение имеет борьба за испанский престол, на который Людовик XIV намеревался усадить одного из своих отпрысков. Франция воевала везде и всюду, против почти всей остальной Европы. Сражения проходили и на суше, и на море.