Но, как только ему стало известно, что среди прочих узников в лагере содержится генерал Потапов, астроном оживился и стал искать повода для встречи с ним. Вскоре она состоялась в отдельных «апартаментах» генерала.

– Ну, здравствуй, Миша… Не узнаешь?

– Не имею чести, – смерив беглым взглядом гостя, буркнул Потапов, которому в последнее время изрядно поднадоели визиты всяких проходимцев, рвущихся из кожи вон, чтобы склонить его к сотрудничеству с фашистами и таким образом доказать свою преданность новым хозяевам.

– Это я. Ковинов.

– Боже мой… Тимофей Егорыч… Сколько лет, сколько зим?

– Сейчас скажу точно. Двадцать три года, один месяц и четырнадцать дней.

– Ну, ты и даешь!

– Точно. Можешь не проверять. Я всю жизнь ждал этого момента!

– Поясни…

– Хотел найти тебя и за все отомстить. За революцию, за Гражданскую, за высылку, за уведенную невесту… Кстати, как она?

– Нина умерла. Еще в тридцать девятом…

– Вот видишь. И ей ты сломал жизнь…

– Я-то тут при чем? Мы жили душа в душу.

– Ладно… Проехали… Можно продолжать?

– Как хочешь.

– Там, в Сибири, я попытался все начать с нуля. Даже фамилию сменил, убрав окончание «ов».

– Значит, теперь ты Ковин?

– Ага.

– Постой… Знаменитый астроном, открывший какую-то необычную отдаленную планету, не ты ли? О нем писали все газеты!

– Я, Михаил Иваныч… Я…

– Ох, и молодец же ты, Тиша!

– Ерунда все это… Больше, чем астрономией, увлекся астрологией. Стал рьяно изучать влияние звезд на характер человека и пришел к выводу, что многое в нашей жизни предопределено, запрограммировано. Свыше.

– Плохо. Не наша это наука – буржуазная.

– Не бывает наук буржуазных и пролетарских, Миша.

– Зато есть наука и лженаука. И астрология – одна из них.

– Ты атеист?

– Да. Хоть и закончил ЦПШ. Между прочим, праздники христианские все наперечет знаю. И чту.

– Зря!

– Это почему же?

– Христианство – зло. Недаром князь Святослав Великий говорил: «Вера христианская – уродство есть!»

– А ты какому Богу молишься?

– Единственному… Создателю. Творцу.

– Думаешь, он существует?

– Не думаю – знаю. Вот смотри: каждая планета движется лишь по своей неповторимой траектории, то есть орбите, на определенном расстоянии от Солнца с постоянной скоростью. Не пересекаясь с другими, не ускоряясь и не замедляя ход! Кто-то же задал небесным телам эти уникальные параметры?

– Природа.

– Вот в этом ваша главная ошибка, Миша… Вы противопоставляете природу Всевышнему и наоборот. Поставьте между ними знак равенства – и все ляжет на свои места. Бог – это не бородатый дядька, который сидит на небе, и, когда начинает писать, на землю проливаются капли дождя. Бог – это вода, солнце, кусты, деревья, ты, я, все, что окружает нас…

– Ну, ты и загнул!

– Не перебивай… За лженаучные изыскания меня выбросили из академии, лишили возможности заниматься любимым делом. И я возненавидел весь коммунистический мир. А кто был его олицетворением… Как думаешь, Михаил Иванович?

– Не знаю!

– Ты, Миша! Ты!

– С чего бы это?

– А кто носился по деревне с кроваво-красным флагом в руках? Кто в Гражданскую войну травил брата на брата, кто в конечном итоге стал главным инициатором высылки моей семьи в Сибирь?

– Неужто я?

– А то кто же! Помнишь ту встречу в лесу?

– Это когда ты пытался отобрать у меня улов?

– Так точно. С нее и начались мои беды. Думал, найду – и кончу, четверть века жил с этой мыслью, следил за всеми твоими перемещениями: Белоруссия, Монголия, Украина… А довелось свидеться – и все: пропала злость, улетучилась, испарилась, развеялась ветром… И Советская власть уже не такой хреновой кажется. Выучила меня, простачка, деревенского хулигана, на невиданные высоты вознесла, а я, тварь неблагодарная, чернил и хаял ее все годы…

– И когда на тебя снизошло это просветление?

– Когда в плен угодил. С арийским дерьмом поближе познакомился. Национал-демократы… Европейская, цивилизованная нация, блин, видел, что они с нашими рядовыми пленными творят, гады?

МНР, Маньчжурия.

Весна 1939 года

В 1932 году японские войска оккупировали Маньчжурию и создали на ее территории марионеточное государство Маньчжоу-го. Но на этом не остановились и уже в 1935-м предприняли ряд провокаций на границе СССР с Монголией.

Спустя четыре года напряженность в регионе резко усилилась, достигнув пика.

16 января 1939 года в районе высоты Номон-Хан-Бурд-Обо группа из пяти солдат Квантунской армии с расстояния около пятисот метров обстреляла из автоматического оружия четырех пограничников дружественной нам страны.

А уже на следующий день там же 13 японских воинов напали на монгольский наряд, захватили в плен начальника заставы и ранили одного солдата.

Всего же только в феврале и марте 1939 года было совершено около 30 нападений на посты МНР.

Дальше – хуже.

Ночью 8 мая 1939 года группа японцев численностью до взвода с ручным пулеметом попыталась скрытно занять принадлежавший Монголии островок посредине реки Халхин-Гол, но после короткой перестрелки отступила, потеряв трех солдат убитыми и одного (Такадзаки Итиро из разведотряда 23-й пехотной дивизии) – пленным.

И мая 1939 года отряд японской кавалерии (до 300 человек с несколькими пулеметами) продвинулся на пятнадцать километров в глубь территории МНР и напал на пограничную заставу, расположившуюся на уже упомянутой высоте Номон-Хан-Бурд-Обо. С подходом подкрепления противник был отброшен на исходный рубеж.

14 мая 1939 года все тот же разведывательный отряд 23-й японской пехотной дивизии (300 всадников при поддержке звена из пяти легких пикирующих бомбардировщиков) атаковал 7-ю пограничную заставу МНР и занял высоту Дунгур-Обо. На следующий день японцы перебросили туда до 30 грузовиков с двумя ротами пехоты, семь бронемашин и один танк.

Утром 17 мая 1939 года командир 57-го особого стрелкового корпуса Николай Владимирович Фекленко послал к Халхин-Голу группу советских войск в составе трех моторизованных рот, саперной роты и артиллерийской батареи РККА. Одновременно туда же был направлен дивизион бронемашин МНРА. 22 мая советские войска форсировали реку и отбросили врага назад к границе.