Удовольствия как смысл истинной жизни, которые единственно составляют счастье, стали девизом целой философской школы. Она была основана Аристиппом, который, по свидетельству Афинея, украшал свою жизнь «роскошными одеждами и любовными утехами». Его любовницей была знаменитая куртизанка Лаида.

Особой важности идеи о восприятии греками чувственных удовольствий были вложены в уста Полиарха, в произведении мудреца и музыканта Аристоксена «Жизнь Архита». Этот Архит был известен своим пристрастием к роскоши и был одним из послов Дионисия Младшего в Таренте. В разговоре с Архитом и его учениками была затронута тема чувственных радостей в широком смысле слова. Полиарх произнес большую речь, в которой хотел доказать, что все учение этической философии о доблести противоречит человеческой природе; что сама Природа требует, чтобы мы сделали удовольствие максимой жизни. Чувственное удовольствие является целью всякого разумного человека, и подавлять желания – неразумно и не приносит счастья, но лишь показывает, что человек, действующий таким образом, не знает человеческой природы и ее потребностей. Поэтому очень мудро поступают персы, которые награждают всякого придумавшего новый вид удовольствий. Единственной причиной, по которой персы завоевали у мидян их государство, было то, что, обладая могуществом и огромными богатствами, те не могли уже делать ничего другого, как все больше погружаться в мир чувственных удовольствий.

Хотя причина, приведенная Полиархом, естественно, преувеличена, следует допустить, что она содержит зерно истины, как это видно из наших вводных замечаний. Во всяком случае, теперь читатель в достаточной мере познакомится с греческим поклонением Гедоне (чувственному удовольствию), чтобы оценить в последующих главах наиболее важные особенности греческой культуры с этой точки зрения. Он познакомится с людьми, которые, как никто другой, сделали чувственность основой жизни, но которые в то же время знали, как соединить чувственность с высокой этикой и, следовательно, создать культуру, которой человечество будет восхищаться до конца своего существования.

Сегодня едва ли можно согласиться с часто высказываемым утверждением, будто положение замужней женщины в Древней Греции было недостойным. Это совершенно неверно. Ошибочность этого суждения заключается в извращенной оценке женщин. Греки были плохими политиками в своей короткой истории, но восхитительными творцами жизни. Поэтому женщине они предписывали ограничения, которые отвела ей природа. Утверждение о том, что существуют два типа женщин – мать и любовница, – было усвоено греками на заре их цивилизации, в соответствии с ним они и действовали. О последнем типе мы поговорим позже, но не меньшую дань уважения следует отдать и женщине-матери. Когда греческая женщина становилась матерью, она обретала смысл жизни. Перед ней стояли две задачи, которые она считала первостепенными, – вести домашнее хозяйство и воспитывать детей, девочек – до замужества, а мальчиков – до той поры, пока они не начинали осознавать духовные потребности личности. Таким образом, брак означал для грека начало восхождения к итогу жизни, возможность познакомиться с новым поколением, а также способ организовать свою жизнь и свое хозяйство. Царство женщин включало полный контроль над домашними делами, в которых она была полновластной хозяйкой. Если угодно, назовите такое замужество скучным; в самом деле, так оно и было, если судить по той роли, какую играет современная женщина в общественной жизни. С другой стороны – оно было свободно от фальши и неестественности, присущих современному обществу. Не случайно в греческом языке нет эквивалентов таким нашим понятиям, как «флирт» и «кокетство».

Современный мужчина, возможно, спросит, не охватывало ли греческих женщин чувство отчаяния и обреченности при таком положении дел. Ответ будет отрицательным. Не следует забывать, что нельзя тосковать по тому, чего у тебя никогда не было; следовательно, хотя жизнь греческих женщин была ограничена строгими рамками (но от этого не ставшая менее благородной), они относились к своим обязанностям по дому настолько серьезно, что у них попросту не было времени предаваться посторонним мыслям.

Нелепость утверждений о недостаточно высоком положении греческой женщины убедительно подтверждается тем фактом, что в самых древних литературных сценах супружеской жизни женщина описывается в столь очаровательной манере и с такой нежностью, какую трудно себе вообразить. Где еще во всей мировой литературе расставание мужа и жены описано с таким пронзительным чувством, как в «Илиаде», в сцене прощания Гектора с Андромахой:

Разве можно подумать о женщине, которую столь трогательно изобразил Гомер в сцене расставания, как о существе несчастном и прозябающем? Если кому-то недостаточно этого примера, пусть еще раз перечтет в «Одиссее» отрывки, посвященные его жене Пенелопе. Как верно ждала она его, отсутствующего столько томительных лет! Как огорчена она, обнаружив свою беззащитность перед лицом грубых, разнузданных и буйных женихов. Исполненная достоинства, царица с головы до пят, с оскорбленной женской гордостью в результате поведения поклонников, она появляется в их разгульном обществе, ставя их на место речами, которые только может придумать истинная женщина. Как удивлена она переменами в своем сыне Телемахе, который из мальчика превратился в юношу, удивлена и послушна, когда он говорит ей: «Удались, занимайся, как должно, порядком хозяйства, пряжей, тканьем; наблюдай, чтоб рабыни прилежны в работе были своей: говорить же – не женское дело, а дело мужа, и ныне мое: у себя я один повелитель»[9].