Александр Данилович сел сам и указал графу кресло напротив.

– Смотря что делами называть, Александр Данилович.

– Да ты обидчив, брат! – сделал удивленное лицо хозяин дома. Но поскольку более расшаркиваться перед Ушаковым он намерен не был – и так все политесы уже соблюдены, – то и тон соответствующий далее взял: – Ну да я не за тем тебя вызвал, чтобы обиды старые вспоминать. Ты про морскую экспедицию Вильстера, ту, что мы с покойным Петром Алексеевичем, царствие ему небесное, к берегам Мадагаскара отряжали, слыхал?

– Это ту, что в противовес шведскому флоту послана была искать союза с тамошними пиратами?

– Именно. Только мне более по нраву называть их каперами.

Ушаков улыбнулся:

– Лихими людьми, по морю промышляющими…

Меншиков шутки не поддержал:

– Нам доподлинно известно, что корабли "Амстердам-Галей" и "Декронделивде" так и не достигли берегов Санта-Марии. Ну так вот, Андрей Иванович, снаряжай ты корабль и исполни волю нашего покойного государя.

Ушаков пристально посмотрел на князя:

– С превеликим удовольствием, Александр Данилович. Но много воды утекло с тех пор… Чего пиратов искать? К чему на самом деле корабль снаряжать?

– Прозорлив ты, Андрей Иванович. За что и ценю. А на самом деле снарядишь корабль для того, чтобы найти казну масонов. Да-да, ту самую, что хранил Фалинелли. Кого искать, ты знаешь.

Взгляд Ушакова стал похож на взгляд хищной птицы.

– Вангувера, – прошептал он.

– Да, ты этого фокусника уже ловил…

– Ловил, да не словил, – в голосе послышалась досада.

– Словишь, – ободрил Ушакова Меншиков и, поняв, что в дальнейших уговорах этот охотник, почуявший запах добычи, более не нуждается, перешел к инструкциям: – Корабль снарядишь под иноземным флагом, капитаном поставишь также иноземца, но при нем пусть будет наш человек. Человека найди понадежнее. Только он один должен знать об истинных целях экспедиции. Поиски надобно начинать здесь.

Меншиков достал из миниатюрной шкатулки булавку и ткнул ею в карту, что лежала тут же на столе. Ушаков нагнулся и увидел выведенное латиницей слово, что оказалось как раз под булавкой, – London.

День был в разгаре, солнце уж высоко поднялось над рыночной площадью, и если б не легкая дымка на жарком летнем небе, палило бы оно сейчас нещадно. Торговая суета понемногу начинала затихать: рыбные ряды уж опустели, мясники тоже попрятали свои колбасы в холодные погреба. Овощные лавки пока не торопились сворачиваться: небось, не повянут огурцы да свекла, а запоздалые хозяйки, глядишь, и прикупят еще снеди – хоть полушкой, да разживешься. Тоже деньги.

У зеленной лавки топтался молодой человек опрятного вида в мундире морского офицера и треуголке. Звали его Семен Ильич Плахов. Ясно было, что зелень в этот момент волновала его меньше всего на свете, однако он не уходил и в который раз принимался разглядывать да перекладывать пучки лука, то и дело посматривая в сторону каменного крыльца небольшого особняка в начале соседней улицы. Лицо юноши было вполне приятным, его можно было назвать даже располагающим, если б не излишняя строгость в выражении. При первом взгляде на него становилось понятно, что улыбаться его обладатель не привык и намерения у него в жизни были самые серьезные.

Но вот глаза молодого офицера потеплели, потому как терпение его, наконец, было вознаграждено: на объекте наблюдения (крыльце, то бишь) появилась юная барышня в сопровождении служанки. Все в ее облике говорило о совсем ином отношении к жизни: девушка была нарядно и со вкусом одета, двигалась неспешно и с какой-то негой, глаза были веселы и безмятежны, на лице играла лукавая улыбка. Стоит отметить, что молодая особа была чудо как хороша собой и не один только наш герой с восхищением смотрел на нее в сей момент. Впрочем, он тут же отвел взгляд и поманил пальцем мальчонку-оборванца, вертевшегося под ногами лавочников. Тот живо подбежал, немедленно получил знакомое задание, медную монетку, лукошко свежей клубники в руки и, улыбаясь щербатым ртом, кинулся к нарядной барышне со словами:

– Посмотрите-ка, это не вы потеряли?

– Что потеряла? – обернулась та.

Мальчишка ухмыльнулся и протянул ей лукошко.

– Спасибо, – девушка приняла подарок и подняла голову на настоящего дарителя, ловившего момент, чтобы дать о себе знать. Он встретил долгожданный взгляд и отвесил учтивый поклон.

На мгновенье она просияла, но тут же опомнилась, сдержанно кивнула Плахову и медленно двинулась вдоль торговых рядов.

Ободренный вниманием, Семен поспешил подойти к красавице.

– Мое почтение, Анастасия Афанасьевна!

Та сделала вид, что очень занята выбором капусты, отдала один из тугих кочанов служанке Глаше, расплатилась и только после этого снизошла:

– Я думала, вы сегодня что-то новенькое приготовите.

– Ну, новенькое приготовить завсегда сложнее, чем старое… – неловко ответствовал ухажер.

Девушка промолчала и пошла дальше, разглядывая прилавки. Плахов чуть выждал и снова попытался завязать разговор:

– Я вас с самого утра дожидаюсь, а вы вон до полудня дотянули…

– Не надоело вам за мной бегать, как мальчишке?

– Так сердцу не прикажешь! – растерянно ответил наш герой, видя, что его не спешат одарить благосклонностью.

В сей момент раздался шум в соседнем ряду: детвора, расшалившись, толкнула молодую девку, которая несла за хозяйским поваром большую корзину, полную яиц. Вмиг по мостовой разлетелись скорлупки, желтки смешались с уличной пылью. Девка со страха присела на корточки, тщетно пытаясь отыскать уцелевшие яйца. Но над ней уже навис толстяк-повар с плеткой:

– Ах ты, растяпа!

Хлыст взметнулся в воздухе. Девка закрыла лицо руками, и вовремя – красные следы остались только на руках. Она замерла, как запуганное животное, ожидая нового удара. Это обстоятельство заставило Плахова на минуту забыть о Воронцовой и проявить участие. Семен ринулся к обидчику-повару и резко дернул его за плечо:

– А ну-ка, дядя! Полегче!

– Ой! А что будет-то? – расхохотался толстяк. – Иль ты мне мое добро купленное воротишь?