Камилла помотала рыжей головой:

— Нет. Я сама пришла. — Сказано это было таким голосом, что у Найда под ложечкой что-то задрожало и оборвалось. Внезапно он остро почувствовал, что стоит перед мельниковой дочкой полуголый, и принялся беспомощно оглядываться в поисках неизвестно куда провалившейся рубахи.

— Ты не это ищешь? — Камилла вытащила руку из-за спины и продемонстрировала недостающий предмет его облачения. Парень вытянул руку вперед.

— Ты нашла ее? Спасибо. Прости, я не знал, что ты здесь, иначе бы я никогда… Не позволил себе… — Слова замерли у Найда на языке. Протянутая рука начала подрагивать. Камилла разглядывала его, чуть улыбаясь полными губами, не делая ни малейшего движения ему навстречу.

— Отдай мне рубаху. Пожалуйста, — голос его упал до шепота.

— Сам возьми, — девушка стояла перед ним, чуть помахивая своим трофеем. В глазах ее вспыхивали золотистые искры.

Найд сделал вперед нерешительный шаг, потом — другой. Теперь он мог бы дотянуться до рубахи, но, едва пальцы коснулись шерстяной ткани, Камилла легко скользнула назад, оставив парня ни с чем.

— Ну что же ты? — Мучительница рассмеялась и потрясла злополучной тряпкой.

Вспыхнув, Найд быстро шагнул вперед, одновременно вытягивая руку. Камилла изогнулась, как ивовая ветка, и ушла в сторону. Он последовал за ней. Девушка, хихикнув, отступила за косую балку и, используя ее как прикрытие, продолжала дразнить парня, заставляя его метаться то вправо, то влево, но не позволяя завладеть рубахой.

Внезапно Найд остановился и уронил руки вдоль тела:

— Не знаю, что за игру ты тут затеяла, Камилла, но играть в нее я не буду.

В тени за балкой он не мог видеть ее глаз. Только яркая зеленая полоса горела там, где солнечный луч касался платья на груди девушки. Грубая ткань быстро колыхалась в такт дыханию. Внезапно одним скользящим движением Камилла оказалась лицом к лицу с Найдом. Он никогда не видел дочь мельника так близко. Да что там, честно говоря, он ни одну девушку раньше не видел так близко.

Солнце горело в ее волосах, будто уложенные вокруг головы рыжие косы были кольцами дремлющей саламандры. Длинные темные ресницы бросали сеть дрожащих теней на веснушчатое лицо. Найд встретил ее взгляд — неожиданно серьезный и требовательный.

— Это не игра, — горячая ладонь Камиллы сжала его руку, и перед глазами все поплыло.

Это случилось с ним снова — как всегда, в тот момент, когда он меньше всего ожидал. Красочный мир вокруг пропал, отодвинулся невообразимо далеко, будто он смотрел на мельникову дочь через длинную трубу, вроде той, в которую за монетку можно глянуть на ярмарке, чтобы увидеть складывающиеся из кусочков картинки. Крошечная Камилла на другом конце рассыпалась со стеклянным звоном, осколки перемешались, сдвинулись и составили новое целое, в котором девушка была не одна. Изображение внезапно приблизилось, словно калейдоскоп был одновременно подзорной трубой. Он слышал быстрый стук сердца Камиллы и звук другого сердца, делящего с ней потоки золотистой энергии, стремящиеся через ее тело. Там, в глубине золотой паутины, как в солнечном коконе, зрел живой плод. Он звучал. Музыка, исходящая от него, была исполнена силы и света, она наполнила Найда до краев; он испугался, что не сможет вынести больше, что его собственное сердце лопнет и никогда не сложится снова…

Испуг вернул Найда к реальности. Казалось, на этот раз его самого протащили через слишком узкую и слишком длинную трубу и вышвырнули на то самое место, откуда он начал свое путешествие. Он все еще стоял перед Камиллой, тяжело дыша; девушка по-прежнему крепко сжимала его руку. Их глаза встретились.

— Теперь ты знаешь, — Камилла уверенно кивнула, будто это движение могло придать ее словам больший вес. — Не отпирайся. Старуха права: у тебя есть сила. Ты видел его, правда? Ты видел! — Девушка тряхнула Найда, не отводя от парня лихорадочно горящего взгляда.

Найд и не думал отпираться. Он вообще едва был способен думать.

— Чего ты хочешь? — устало прошептал он.

— А ты не догадался?

Он помотал головой, на что его внутренности тут же ответили рвотным позывом. Найд еще никогда не погружался так глубоко. Теперь за это приходилось платить.

— Того, что старуха не смогла сделать! — Непонимание было написано в глазах парня такими большими буквами, что Камилла потеряла терпение. Приблизив лицо так, что они почти соприкасались носами, она прошипела:

— Избавь меня от него! — Глаза девушки искали ответ в лице Найда. На веснушчатом лбу выступили капли пота. — Вытащи его из меня и делай с ним все, что хочешь. Он твой!

Понимание ударило его, скрутив внутренности в холодный скользкий узел. «Камилла хочет избавиться от ребенка! Она просит меня о помощи, потому что верит, что я — колдун. Не просто колдун, а Темный! Она предлагает мне свое нерожденное дитя, потому что в народе ходит поверье, что Темные используют тела нерожденных для приготовления самых страшных, запретных эликсиров, дающих им невероятную власть. Какого же Камилла обо мне мнения! Или кто-то навел ее на такие мысли?»

— Ты сказала… старуха не смогла… Значит — ты уже пыталась?.. — Казалось, слова обжигали язык.

— Ведьма дала мне отвар, но я не скинула. Ведь ты мне поможешь, правда, Найд? — Он ощутил, как тело Камиллы прижалось к нему. Грубая шерсть платья защекотала кожу на обнаженной груди, девушка пристроила его руку к чему-то горячему в складках своей юбки, надавила…

Он вырвался, дрожа с ног до головы, с трудом сдерживая рвотные спазмы.

— Я не могу!

Мысли скакали с предмета на предмет: «Старуха, должно быть, — это Болотная Бабка, которой пугают детей в Горлице. Ходят слухи, что живущая среди топей вдова — ведьма. Но откуда отшельница знает про меня? И с чего она возвела такой чудовищный навет?»

— Конечно, можешь! — Слепая вера, звучавшая в голосе Камиллы, выбила почву у него из-под ног. — Стоило тебе дотронуться до меня, и ты уже знал, что я в тягости, хотя ни мать моя, ни сестры ни о чем не догадываются. Ты травы знаешь. Если у кого конь охромел или корова не разродится, тебя зовут. Тебе сила дана.

Припев мельниковой дочки о силе уже сидел у Найда в печенках. Он хотел было напомнить девушке, что она не корова, но вовремя сдержался.

— Ты не поняла. Я не могу убить твоего ребенка, — лицо Камиллы искривилось при слове «ребенок», которого она сама, заметил Найд, избегала. Он продолжал, пытаясь поймать ее бегающий взгляд: — Твое дитя прекрасно, Камилла. Его сердце бьется, у него большие глаза и пальчики на руках. Десять пальчиков, как полагается, — он пытался передать красоту своего видения молодой матери, но его слова были неуклюжими, бесцветными, и лицо ее оставалось застывшим, как каменная маска. Найд неуклюже закончил: — Я не убийца, Камилла. И я не Темный.

Но девушка поняла его по-своему:

— Не бойся, никто ничего не узнает. Не хочешь его, я найду другой способ тебе заплатить, — качнув бедрами, Камилла снова оказалась очень близко к Найду. Ее рука выпустила его рубаху и занялась исследованием штанов. Слегка коснувшись губами Найдова уха, девушка прошептала: — Нравится?