— Любаш, а ты знаешь, кто это? — как только удаляется наш беда-гость, интересуется Олеся у меня.

— Обычный посетитель, нет? — пожимаю плечами.

— Медведев, его фамилия. Игрок нашей волейбольной команды. Нельзя так с такими гостями. Да и с другими такими тоже нельзя. Но эти, они же особенные, — усмехается девушка и уходит из зала, еще раз обведя присутствующих своим темным взглядом.

— Кто он? Спортсмен? — тут же рядом вырастает Снежка. — Так, все, приходи в себя давай. Наша замена пришла, пора собираться в универ. У нас сегодня зачет, кстати. Помнишь?

— Еще бы не помнить. Ведь именно к нему я и не успела подготовиться, — бубню я, направляясь в раздевалку за подругой.

Похоже, и правда, день будет выдающимся.

Из института мы вываливаемся, именно вываливаемся, потому что ноги отказываются идти, да и сил под конец дня просто нет. И нервы, которые мало того расшалились еще с тем самым конфликтом, так еще и дурацкий зачет по педагогике. Но от провала спасло мое ответственное отношение к учебе. Лекции я помню хорошо. Не только потому, что хорошо запоминаю, что рассказывает препод на парах, но и периодическое прослушивание аудио-лекций дало свой результат.

— Ну, ты жахнула, — смеется Снежка. — Иваныч аж прибалдел от твоего ответа. Он же не зря пару раз обошел твое место. Надеялся найти шпоры.

— Мне просто повезло. Теория и методика мне запомнилась хорошо, вот только в принципах воспитания наговорила ерунды. Но хорошо, что это зачет, а не экзамен. А то мне бы задавал вопросов по гуманизации и дифференциации. Завалил бы сто пудов.

— Ладно. Хорошо, что сдали. Вроде третий курс, а все так же трясемся над зачетами. Вот серьезно. Что же будет на пятом? А защита? Я даже боюсь представить, — бубнит подружка. — Ты домой?

— Ага, я же говорила что у меня полный дом детей?

— Угу, — усмехается девушка.

— Вот тебе и угу. Пара дней и я этого не выдержу. Я вообще не понимаю, почему они приехали осенью. Школа же. Сашка шастает по дому, близнецы терроризируют Алинку с Полинкой. Костик залег в подполье по ходу, потому что обычно с самого утра он занимает ванную. А тут его не было слышно. Мою комнату обшмонали как при обыске. Это жуть, — выдыхаю с сожалением, впервые понимая, что домой ехать нет особого желания.

— Они же ненадолго?

— Недели на две, вроде бы. Но это же целая вечность, — доходим до остановки и усаживаемся на скамейку.

— Завтра тебя разбудить как всегда или, ах да, — закатывается смехом Снежка. — Такой ор стоял в трубке, пока я пыталась до тебя докричаться, что думаю будить тебя эти две недели теперь не моя задача. Ладно, звони если что, — прощаемся, так как подъезжает автобус.

— До завтра, — целую в щечку и запрыгиваю внутрь транспорта, усаживаясь на свободное местечко. Надеюсь, что дом еще стоит на своем месте, а не остались от него руины.

Застолье. Просто отлично. Мне не удается прошмыгнуть незамеченной, так как стоит только открыть входную дверь, как мимо по холлу плыла моя тетушка Катя, она же жена брата моего отца…. ух, эти родственные связи. Черт ногу сломит.

— Любчик, — тут же целует меня в щеку женщина, достаточно объемных форм. — Давай за стол, мы только сели, — и продолжает свой путь на кухню.

Вот смотрю ей вслед и удивляюсь. Как же моей маме повезло с фигурой. Даже после трех родов она осталась тростинкой. Тетя Катя это три мамы в одном флаконе.

— Ага, я сейчас присоединюсь, — уже говорю больше для себя, чем в ответ на теткино предложение.

Не горю желанием. Не горю!

Отпираю свою спальню и, юркнув внутрь, запираю дверь. Запираться уже дело привычки. С тремя братьями мне, девочке, приходилось довольно сложно, даже если и учесть разницу в возрасте, негодяй Костик доставал меня до самых искр из глаз.

Пока переодеваюсь и бубню себе проклятья под нос, в дверь стучат.

— Люб, пусти, — легок на помине.

Отпираю дверь, в которую тут же протискивается мой братец.

— Мне кажется, ты дверью ошибся, — недовольно хмурюсь, прикидывая в уме, что он задумал.

— Еще и суток не прошло, а я на стены лезть хочу. Чес слово, — вздыхает тяжело и плюхается на мою кровать.

— Я-то чем могу тебе помочь? — усмехаюсь.

Впервые за последние несколько лет он ищет укрытия в моей спальне. Чудно.

— Пошли ужинать. Там все. Даже отец, вечно занятый, приехал на пару часов раньше. Самое смешное, что на дни рождения он так не выкраивает время как вот сейчас.

— Не бубни. Отец просто сейчас покажет как он им рад, а завтра домой носа не сунет раньше десяти вечера, ссылаясь на завал, — уже мысленно представляю это, рисуя в голове ситуацию.

Выбравшись из комнаты, мы направились в гостиную, откуда доносятся голоса взрослых и перебивающие их голоса детей.

— А вот и наша студентка, — подхожу к дядьке, чмокая в небритую щеку, собственно отвечая на его приветствие, затем и его жену также целую. Хоть и виделись, как только вошла. — Как твои успехи?

— Отлично, потихоньку кручусь-верчусь, — улыбаюсь, потому что знаю, дядька действительно будет за меня рад, как и отец.

— И работаешь, — подхватывает волну тетка, а мама ободряюще улыбается.

— И работаю, и учусь, — поддакиваю я, тем самым зля свою сетрицу которая то и дело косится в мою сторону.

— Мам, — подает голос девушка. — И что, что она работает и учится? Хочет, пожалуйста. Это не означает, что я буду делать так же, — фыркает она.

— А было бы неплохо, — невозмутимо добавляет дядя Леша.

— Мне вообще иногда кажется, что меня спутали с вашим родным ребенком, — вскакивает со стула и выбегает из гостиной, оставив всех в недоумении.

— Мы ее чем то обидели? — нарушает тишину мама и дети наконец отмирают и продолжают свою возню в тарелках, а затем и вовсе выходят из-за стола, продолжая вести свою безумную игру, которая по их крикам похожа на войну, как минимум.

— Нет, что ты? — усмехается тетка. — Это возраст у нее такой. Хочет все и сразу, и главное, чтобы за это ничего не было. Видение у нее немного отличается от вашей Любы. Но мы не можем на нее повлиять как то. Совсем не идет на контакт. А ты, Люб на каком факультете? Напомни, пожалуйста? Я ей, кстати, предлагала пойти в туже профессию, что и ты. Но та лишь кричит, что она не настолько дурра, чтобы заниматься с дефективными детьми.

— Факультет коррекционной педагогики, — уточняю я. — И если нет желания у нее, то оно и во время учебы не появится. Тут своя специфика работы.

— Я не буду сраным логопедом, — вставляет свое слово Сашка, видимо подслушивала под дверьми.

— Ну а кем хочешь быть? — заговаривает отец, что вызывает у меня удивление. Он редко принимает участие в спорах, а в таких и подавно.