— Терпимо, — прозвучал обычный ответ.

Он ненавидел интернат. За четыре года ничего не изменилось.

— Чего паршивого? — поинтересовался «братец», и я ему честно рассказала о моем несчастье.

Джордж свой, ему можно все рассказать, он смеяться не станет, он посочувствует. Для одиннадцатилетнего удивительно умеет сочувствовать. Эмма как-то назвала его «замаскированным взрослым» — и попала в точку.

— Не принимай близко к сердцу, Элли. Помнишь, у Кейт Миддлтон тоже недавно юбка от ветра задралась, и весь мир увидел, какое у нее нижнее белье. В новостях тебя все равно не покажут, и тебе не придется держать ответ перед августейшей бабушкой твоего мужа — у тебя же нет бабушки-королевы?

— Ой, господи! Только этого не хватало!

— Неужели есть? — изумился и испугался Джордж. — И придется отвечать?

— Моя бабуля не в своем уме, живет в деревеньке на берегу озера Лох-Несс, — успокоила я, еле унимая дрожь. — Я просто подумала: вдруг кто-нибудь успел меня сфотографировать!

— Не переживай. Я попрошу отца, он удалит снимок из Сети, если таковой всплывет. Ты знаешь, мой отец это может.

Еще бы! Родитель Джорджа служил при королевском дворе, знался с первыми лицами государства. И умел разруливать всякие истории. Джорджу видней, он в курсе.

— Спасибо тебе, Джордж! Мне полегчало.

— Что это у тебя, Элли?

— Письмо от родителей. Все никак не дочитаю.

— Почему?

— Потому что они в каждом письме пишут одно и то же. О своих приключениях, как им было здорово или как они чуть шею себе не сломали, но все равно было здорово!

Я нервно бросила письмо на скамейку.

Джордж поднял его и сел рядом.

— Ты им завидуешь? — медленно произнес он.

— Нет! Мне даром не нужна такая жизнь, которую ведут они.

Джордж промолчал.

Мои родители изучают животных и снимают о них документальное кино. Джордж знал, что первые двенадцать лет моей жизни я всегда ездила с ними, до того несчастного случая, после которого меня и упрятали в этот интернат. Во время экспедиции в горы я упала в ущелье и в нескольких местах сломала ногу. Четыре с половиной года назад. Ногу сшили по частям, она срослась, но шрамы остались. Джордж видел эти шрамы на моей ноге. У нашей школьной формы юбки доходили только до колена. На левой руке у меня были сломаны указательный и средний пальцы, они тоже были в шрамах и иногда немели. Мистер Белл определил меня играть в крикет, потому что ни на каком музыкальном инструменте я с такими пальцами играть не могу. Вот чем запомнилась мне моя жизнь с родителями.

— Почему ты не дочитаешь письмо, Элли? — Джордж протянул мне листки.

— Не хочу, — отмахнулась я, — ну их, ладно? Я здесь спряталась, чтобы раны зализать. Спасибо тебе, я уже в порядке. Расскажи лучше о вашем новом исследовании.

Этот отвлекающий маневр всегда удавался.

— Мы собираемся изучить происхождение эдинбургских подземных тоннелей. Шотландцы — народ бережливый, расчетливый, веками осваивали и использовали каждый клочок земли, даже в арках и сводах под мостами строили жилища и хранилища. И ты наверняка слышала, что все эдинбургские подземелья связаны между собой и что там прячутся контрабандисты и убийцы. Ну, не важно. Строительство тоннелей завершилось, скорее всего, веке в восемнадцатом-девятнадцатом, когда Эдинбург был одним из самых густонаселенных городов Европы. Но ты только представь, Элли: там есть и такие тоннели, которые еще римляне строили! Нам разрешили изучить университетский архив. Мистер Мэнсон жутко крутой! Никакому другому учителю истории не пришло бы в голову повести нас, мальчишек, в университетскую библиотеку!

Готова дать на отсечение руку, что Джордж единственный в классе, кто с таким восторгом отправился в университетскую библиотеку. У него горят глаза, когда он говорит об учителе истории — так он обожает этот предмет и этого педагога.

— Первые тоннели, судя по всему, вообще еще из бронзового века, а то и старше. Я их еще не определил точно, но когда я выясню, где проходит одна из этих предполагаемых штолен, тогда точно пойду смотреть! Пойдешь со мной?

— Нет, спасибо! Я уже обещала сопроводить Эмму и ее французскую гостью в Тупик Мэри Кинг. Валери решила изучить все эдинбургские подземелья, придется тащиться с ней в катакомбы. А в среду обещали солнце. Мне хватит одного визита под землю. Ты знаешь, я не поклонник подземелий.

— Ой, Элли, давай я пойду вместо тебя! Обожаю Тупик Мэри Кинг! Это воплощенная история! Историческая драма в каждом камне! — Глаза Джорджа пылали как угли. — Кроме того, эта Валери хорошенькая.

Да что ты! Дай-ка я на тебя посмотрю! Очки не заляпаны, надо же. Зато рыжие патлы, вроде моих, отросли до плеч. Ямочки на щеках — младенец, да и только! Не рановато ли на француженок-то заглядываться! Понимал бы что!

— Ты с ней уже говорил хоть раз, Джордж?

— Если бы! — вздохнул мой друг.

— Она не станет с тобой разговаривать, пока ты не покажешь ей банковский счет твоих родителей, — объяснила я.

— Это вряд ли выполнимо, — задумался Джордж. — Я не попаду домой до самого Рождества.

— Джордж, это была шутка!

— Да я понял, Валери общается только с состоятельными парнями, — погрустнел он.

— Ну, может быть, она сделает исключение для шотландского аристократа вроде тебя, — предположила я и, желая подбодрить, хотела было похлопать его по плечу, но больно укололась обо что-то острое и отдернула руку.

— Что? Что случилось? — Джордж вынул из рукава свитера значок на крошечной булавке: — Извини, Элли. Это эмблема нашего шахматного клуба. Какой идиот сделал ее под цвет школьной формы!

Он спрятал значок в карман. Оба моих пальца на левой руке кровоточили.

— Черт! Салфетка есть?

Разумеется, Джордж протянул мне не бумажный носовой платок, а самый настоящий, чуть ли не батистовый, да еще и с вышитой монограммой.

— Аристократы! Благородней некуда!

— Есть куда, — сухо поправил Джордж. — У моего отца — с золотой вышивкой.

Я хихикнула и прижала платок к ране. Кровь долго не унималась. Джордж взял мою руку и стал рассматривать пальцы:

— Какая у тебя тут чудная родинка, Элли, как будто татуировка.

Родинка и вправду была особенная. Необычной формы. Строго говоря, это три точки, как три вершины треугольника.

— После той травмы родители меня обследовали — у меня тогда появились новые пигментные пятна. Дерматолог сказал, при повреждении тканей часто происходят изменения пигментации кожи.

Я знала, о чем думал Джордж. Он поднес мою ладонь совсем близко к своим близоруким глазам:

— Эти твои точки, Элли, они такие четкие. А у меня родимые пятна асимметричные. Вот одно на спине….