Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда он уже собирался уходить, женщина взяла его за руку и сказала:
— Муж говорил, мы должны вам заплатить.
Зная, что они едва сводят концы с концами, он никогда не заводил с ней разговора о деньгах.
— Нет, какая может быть оплата? Ничего не нужно. Но, пожалуйста… удовлетворите мое любопытство. Я уже давно знаю вас обоих, но мы никогда не обсуждали, как так получилось, что вы с мужем живете среди евреев, хотя для вас как христиан открыт весь Авиньон. Хотелось бы понять причину.
Она на мгновение заколебалась, как бы взвешивая, насколько ему можно доверять.
— Нам пришлось покинуть свою деревню под названием Эйам, рядом с одним из излюбленных охотничьих угодий короля. — Эмили вытерла глаза тыльной стороной ладони. — Зима тогда выдалась очень трудная, мы голодали и холодали.
Перед мысленным взором Алехандро возник де Шальяк, стоящий в дверном проеме зимой 1357 года; он содрогнулся, вспомнив царивший тогда резкий холод и муки терзавшего их с Кэт голода. Припомнились ему и горькие слова, которые он сказал при виде де Шальяка: «Вам здесь не рады».
«Да, — ответил де Шальяк, — но я здесь нужен».
Еда, которую он привез из Парижа, спасла жизнь Алехандро и Кэт.
— Егеря поймали мужа, когда он охотился. — Голос Эмили Купер вернул его к действительности. — По их словам, он находился в заповеднике, хотя сам клялся, что не пересекал его границ! Никто моего мужа не слушал; король приказал его повесить.
В глазах Алехандро вспыхнуло любопытство.
— Но его… не…
— Нет. Наш сын спас Уильяма; они держали мужа в загоне, но кандалы не надели. Один из стражников был сильно пьян, и мальчик сумел освободить отца.
— Какой храбрый, достойный сын.
— Да. Но это стоило ему жизни. — Краем фартука Эмили снова вытерла глаза. — Стражник очнулся и выстрелил в него из лука, когда он вслед за отцом перелезал через стену.
— Какой ужас! Примите мои соболезнования.
Эмили кивнула, принимая его сочувствие, вернулась к мужу, краем фартука вытерла с его лба пот и опустилась в кресло рядом с постелью. Вид у нее сделался сдержанный и отстраненный — такого выражения Алехандро никогда прежде не видел на лице этой женщины. Во взгляде, брошенном на него, сквозил невысказанный упрек.
Мелькнула мысль самому дать Эмили денег, но Алехандро побоялся смутить ее и счел за лучшее просто уйти.
* * *
— Милорд.
Паж отвесил глубокий поклон королю.
— А-а, Чосер. Расторопный, как всегда. Думаю, какое-то время лорд Лайонел в состоянии обойтись без вас.
Как будто в этом можно было сомневаться!
— Да, сир. Они с леди Элизабет отправились на прогулку.
— Хорошо. Сегодня прекрасный день для прогулки. В данный момент мой личный писец занят другими делами, а мне нужно продиктовать письмо.
Что касается писца, то Чосер знал, что он снова перебрал лишнего и вряд ли можно рассчитывать на его внимательность и аккуратность. Чосеру уже не раз приходилось исправлять ошибки этого человека; они могли бы показаться даже забавными, если бы тут не были замешаны дела государства.
— Конечно, сир, — ответил он. — Сочту за честь.
Король Эдуард III сделал жест в направлении стоящего в углу письменного стола.
— Все нужное вы найдете там.
Пока Джеффри Чосер усаживался, подбирал перо и пергамент, король добавил:
— Не сомневаюсь, вы сохраните содержание этого послания в строжайшей тайне. Мой сын очень высокого мнения о вашем благоразумии. И вот еще что. Это послание имеет чрезвычайно большое значение для благополучия страны, поэтому запишите мои слова в точности так, как они будут произнесены.
Он прочистил горло и начал диктовать.
— Ваше святейшество…
Засим последовало длинное цветистое приветствие; Чосер слышал его уже не раз и знал почти наизусть.
И наконец король перешел к делу.
— Мы рады сообщить вам, что наша возлюбленная дочь Изабелла согласилась — конечно, при условии вашего одобрения — принять предложение руки и сердца, сделанное бароном Энжераном де Куси. Мы просим вашего позволения на их свадьбу в самое ближайшее время.
Чосер едва не выронил перо и вынужден был пробежать взглядом по странице, проверяя, не закапал ли ее чернилами. Убедившись, что все в порядке, он продолжил торопливо писать, чтобы успеть за королем.
— Одновременно я хочу попросить вас об огромном личном одолжении. У меня есть дочь, рожденная от женщины, которая когда-то служила моей возлюбленной королеве. Я хочу признать ее как свое дитя и взять в семью в качестве английской принцессы. Я каюсь в своих грехах, униженно прошу вашего заступничества перед Богом на небесах и молю о прощении не только за недостойный акт прелюбодеяния, но и за то, что прежде не сумел должным образом окружить вниманием эту свою дочь. Безусловно, это грех столь же прискорбный, как и тот, которому она обязана своим появлением на свет.
Король помолчал, видимо, обдумывая, что говорить дальше. Бросив взгляд на молодого пажа, он спросил:
— Что скажете, Чосер? Вы сильны в словесности. Удалось мне должным образом выразить свои чувства — не слишком дерзко, но и не слишком униженно?
— Что касается принцессы Изабеллы и барона де Куси… — ответил Чосер, запинаясь: каждое слово давалось ему с великим трудом. — Вы выразили свои намерения достаточно откровенно, однако оставили Папе возможность заставить вас немного поволноваться. Очень умно.
Монарх улыбнулся.
— Я и сам того же мнения.
— Но могу ли я осмелиться спросить, сир? Другая дочь, о которой вы упоминаете, леди Кэт?
В глазах короля вспыхнул огонек подозрительности.
— Можете. И я отвечу «да».
— О, в таком случае, сир, вы выразились в высшей степени удачно. Прочувствованно, но не чересчур. Просьба высказана со всем уважением, но без подобострастия перед Папой, как и подобает вашему вели…
— Спасибо, Чосер.
Король откашлялся и продолжил диктовать:
— Я хочу, чтобы эта моя дочь тоже вышла замуж. Она уже была замужем, но овдовела, так что нет нужды обременять вас просьбой об аннулировании ее брака. С учетом этого, а также в высшей степени достойных черт ее характера мы в данный момент обсуждаем возможность брачного соглашения с какой-нибудь видной французской семьей, тесно связанной с де Куси. Безусловно, мы помним, что такое соглашение может быть заключено только в случае вашего одобрения и благословения. Королева, которая знает о моем грехопадении, великодушно согласилась с тем, что я занял правильную позицию в отношении этой своей дочери.
На этом письмо не заканчивалось; Чосер писал, прикладывая неимоверные усилия к тому, чтобы не позволить потрясению от услышанных новостей отвлекать себя. Наконец-то маски сорваны! На протяжении многих недель в Виндзорском замке царила напряженная, натянутая атмосфера, и Чосер даже начал задаваться вопросом, стоит ли вообще тратить жизнь, служа королевской семье. Было замечено, что король и королева, обычно любящие супруги, ведут себя друг с другом самым воинственным образом. Высказывалось предположение, что королева узнала о связи короля с его нынешней любовницей, ее фрейлиной леди Алисой, и изливала свой гнев на обоих, точно так же, как в свое время терзала мать Кэт. Однако все знали, что эта история для нее далеко не новость — король не прикладывал ни малейших усилий, чтобы скрыть свое восхищение молодой женщиной. И все соглашались в том, что, значит, за недовольством королевы скрывается что-то другое.