4

Когда Лайла вышла из спальни, ребенок лежал на столе на полотенце, а Леннарт вертел в руках подгузник, пытаясь сообразить, как его приспособить. Лайла оттолкнула мужа, выхватив у него подгузник, и сказала, что все сделает сама.

От нее пахнет какао и мятой, отметил про себя Леннарт. Заведя руки за спину, он отошел от стола и стал наблюдать, как Лайла возится с застежками на липучках. Левая щека у нее до сих пор горела, и на ней виднелись соленые следы высохших слез.

Когда-то Лайла была аппетитной штучкой, бойкой девчонкой, метившей занять сверкающий трон, на котором в те годы восседала, распевая песни на тирольский манер, Малышка Бабс. Один музыкальный критик даже в шутку назвал Лайлу Маленькой Малышкой Бабс. Но потом они с Леннартом объединились, и карьера Лайлы стала развиваться в несколько ином ключе. И что Лайла представляла собой теперь? Девяносто семь килограммов весу да больные ноги. В ней еще можно было увидеть ту самую аппетитную штучку, но для этого нужно было вглядеться как следует.

Справившись с подгузником, Лайла завернула девочку в одеяльце с голубыми мишками. Затем она взяла еще одно полотенце и устроила в корзине для пикника импровизированную постель, куда и уложила спящего ребенка. Леннарт наблюдал за ее действиями, держа руки за спиной. Он остался доволен женой, все прошло как надо.

Покачивая корзину в руке, будто люльку, Лайла взглянула на мужа впервые с того момента, как вышла из спальни:

— Что теперь?

— Ты о чем?

— Что мы будем с ней делать? Куда отвезем?

Леннарт отобрал у жены корзину, отнес ее в гостиную и опустил в кресло. Наклонившись над девочкой, он указательным пальцем погладил ее по щеке.

— Ты ведь это несерьезно, да? — послышался сзади голос жены.

— Что именно?

— Нам нельзя просто взять и оставить ее, ты ведь понимаешь!

Обернувшись, Леннарт протянул к жене руку. Лайла инстинктивно отпрянула, но он развернул ладонь кверху, приглашая ее вложить свою ладонь в его. Лайла медлила, будто опасаясь, что его рука в любую секунду может превратиться в змею. Наконец она положила ладонь сверху. Леннарт повел жену за собой в кухню, усадил за стол и налил ей чашку кофе.

Лайла настороженно наблюдала за его действиями. Леннарт меж тем налил кофе и себе, а потом уселся напротив.

— Я вовсе не злюсь, — начал он. — Даже наоборот.

Кивнув, Лайла поднесла чашку к губам. Леннарт заметил, что на зубах остались следы шоколада, но промолчал. Щеки жены как-то неприятно задрожали, когда она сделала глоток горячего кофе. Он снова промолчал.

— Любимая… — произнес он вместо очередной придирки.

— Да? — Глаза жены сузились.

— Я не успел рассказать до конца. О том, что случилось в лесу, когда я нашел ее.

— Ну так расскажи. Любимый, — попросила Лайла, сложив руки на столе.

— Девочка пела, — продолжил Леннарт, проигнорировав иронию в голосе жены. — Когда я откопал ее, она запела.

— Да она весь день молчит.

— Послушай меня. Я не рассчитываю на твое понимание, ведь со слухом у тебя так себе… — сказал он и тут же поднял руку, чтобы предупредить возражения Лайлы. Если его жена чем и гордилась, так это своими вокальными способностями. — То есть слух у тебя хороший, но не такой, как у меня. Голос у тебя лучше моего, и в ноты ты попадаешь с первого раза и так далее. Довольна? Хорошо, но речь сейчас о другом. Речь о слухе. Лайла не стала перебивать мужа. Пусть его комплимент был оформлен не идеально, но сойдет и так. Главное, он признает ее талант.

— У меня абсолютный слух, ты ведь знаешь, — продолжал Леннарт. — Когда я вынул девочку из пакета, она запела. Сначала ноту ми, потом до, потом ля. Причем это был не детский плач, при котором могло показаться, что она кричит по нотам. Девочка выдавала чистый тон. Ее ноты были безупречны. Если б я измерил частоту ее ля, то получил бы те самые идеальные четыреста сорок герц[1].

— Что ты хочешь сказать?

— Я просто пытаюсь объяснить тебе, что никогда не слышал ничего подобного. Ничего лишнего, никаких обертонов, понимаешь? Она пела, будто ангел. Мне кажется, я до сих пор слышу эти божественные звуки.

— К чему ты клонишь, Леннарт?

— Я не могу расстаться с ней. Об этом не может быть и речи.

5

Кофе был выпит, девочка мирно спала в гостиной, а Лайла металась по кухне, размахивая большой деревянной ложкой, будто пыталась зачерпнуть себе еще аргументов. Леннарт сидел, положив голову на руки и погрузившись в собственные мысли.

— Мы не сможем о ней позаботиться, — доказывала Лайла. — Ну объясни мне как? При нашей-то жизни! И в любом случае у меня нет никакого желания начинать все сначала: бессонные ночи, отсутствие свободы. Мы же только что… — Ложка остановилась в воздухе, покачиваясь, словно в раздумьях. Лайле не хотелось произносить это вслух, но такой аргумент не мог оставить мужа равнодушным, и она продолжила фразу: — Мы же только что выпроводили Джерри. А ты предлагаешь опять ввязаться в ту же историю? И потом, Леннарт, уж прости меня, но у нас никаких шансов! Нас не сделают опекунами. Во-первых, мы слишком старые, во-вторых…

— Лайла…

— Они наверняка поднимут документы по делу Джерри и не преминут поинтересоваться…

Леннарт с силой хлопнул ладонью по столу. Ложка замерла, а вместе с ней и поток доводов.

— Никакого опекунства, — четко выговорил Леннарт. — Мы оставим ее у нас и никому об этом не скажем. Почему? Как раз по тем причинам, которые ты сейчас столь красноречиво перечислила.

Ложка упала на пол, слегка подскочив от удара. Лайла смотрела то на мужа, то на ложку, валявшуюся на полу между ними. Леннарт и не думал нагибаться за ней, тогда Лайла неуклюже опустилась на корточки и положила ложку к себе на колени, будто того самого ребенка, о котором шел спор.

— Ты выжил из ума, Леннарт, — прошептала она. — Ты окончательно выжил из ума!

— Тебе видней, — пожал он плечами. — Привыкай.

Слова застряли у Лайлы в горле. Она открывала и закрывала рот, болтая ложкой в воздухе, будто прогоняя невидимых демонов. Наконец она собралась с мыслями, но тут в дверь постучали.

Резко подскочив, Леннарт оттолкнул жену и бросился в гостиную. Ему не составило труда узнать этот стук: Джерри опять «проходил мимо». Леннарт схватил корзину со спящей девочкой, подошел к жене и, грозно потрясая пальцем у нее перед носом, приказал:

— Ни слова! Слышишь? Держи рот на замке!

Жена кивнула, безмолвно глядя на него широко распахнутыми глазами. Леннарт сгреб в охапку детские вещи, забросил их в кладовку и побежал к лестнице, ведущей в подвал. Закрывая за собой дверь, он слышал, как Лайла, прихрамывая, бредет по коридору. Он осторожно спускался по ступенькам, крепко держа корзину. Лишь бы малышка не проснулась! Оказавшись в подвале, Леннарт прошел мимо бойлерной и прачечной и открыл дверь в гостевую комнату. Раньше комната принадлежала Джерри.