Катя громко вскрикнула и устремилась от меня по постели прочь. Слёзы боли побежали из девичьих глаз.

Расстерянно опустил взгляд на член, а потом шокированно вперился в девушку глазами. Кровь?!

— Ты девственница?! — доля испуга и непонимания, перекосила меня в лице.

Катя скудно накрыла себя ладонями и поджала ноги. Всхлипнула.

— Твою ж мать!

Вскочил и обернулся покрывалом.

— Подожди! — девушка, морщась от боли, устремилась за мной. — Погоди. Да, я девственница, ты у меня первый. Прости, что смолчала.

— Тебе двадцать пять! — Мне, однако, не верилось, что в данном возрасте такая красотка ещё ни разу и ни с кем. — Ты что монашка?!

Её губы задрожали, и слёзы из глаз потекли ещё сильнее. В таком виде она выглядела жалкой.

— Я не могу это объяснить! Да и какая разница?! Не любишь быть первопроходцем?! Я выбрала тебя и хочу, чтобы это был ты. Чего струсил? Не малолетку же продырявил! — Теперь смотрит сердито и даже с вызовом. Нет, не жалкая, а отчаянная. — Завтра мы уже забудем друг о друге. Какая тебе, к чёрту, разница?! Дают — бери! Чего испугался?!

Берёт на слабо? Не на того напала. Чуть разозлившись, подступил к ней и, подняв на руки, унёс в ванну. Поставил девушку на дно душевой и залез сам. Настроил температуру воды. Лейкой начал смывать кровь с её внутренних бёдер и ног. Резинку с себя тоже снял. Струю воды направил теперь на её волосы и лицо. Катя прикрыла красные от слёз веки.

Не понимаю почему, но мне стало жаль её. Интересно, почему нельзя было сказать сразу? Боялась, что начну смеяться или откажусь? Бабы… Что ж хочет именно меня, значит сделаем так, чтобы никогда не забыла.

Во второй раз вошёл осторожно, прислонив её спиной к душевой и приподняв ногу. Уже не кричала, но скованность и страх от новой возможной боли чувствовался в её бёдрах. Присосал мочку уха и коснулся пальцами чувствительного бугорка, начав, одновременно, и играть им, и двигаться членом внутри. Катя застонала, закатив глаза. Дыхание участилось. Мышцы свела судорога. На матовой бледной коже зардели пятна напряжения.

— Да, малышка, ты рядом, — шепнул я, помогая ей понять свои ощущения. — Сейчас станет очень хорошо…

Слегка придушил за шею и ускорился. Наблюдал за ней, за приоткрытыми и закатившимися от удовольствия глазами, за румянцем на разгорячённых щеках. Она вдруг стала невероятно красива и ещё более желанна. Мне нравилось наблюдать, как девушка запросто отдаётся моим движениям, позволяет управлять своим телом и владеть. Она — моя виолончель, а я её искусный виолончелист, что знает за какую струну нужно потянуть, зажать или дёрнуть, дабы создать неповторимое произведение.

Катя вскрикнула и затряслась, ноги подкосились. Поймал её, не дав упасть на дно душевой, приблизился грудью вперёд, разрешая ухватиться за себя. Красотка с трудом справилась с экстазом, выровнялась и дыхание нормализовалось.

— Боже, — выдохнула, повиснув на моей шее и восхищенно улыбаясь.

— Можно просто — Макс, — пошутил в ответ, лаская губами тонкую шею и рисуя влажные узоры на коже.

— Я хочу ещё, — чуть отстранилась и жадно посмотрела на меня. Не сдержал улыбки и вновь страстно и даже благодарно впился в сладкий рот.

Спустя несколько часов, уставшая девушка в изнеможении спала на моей груди. Невольно наблюдал за её сном. Брови слегка хмурились, губы крепко сжаты, глаза бегают под веками. Провёл ладонью по её волосам. Не мог не признаться себе, что девушка мне понравилась не только внешне, но и какой-то внутренней магией. Впервые за столько лет захотелось продолжения, но в этот раз уже меня ждал облом. Уговор заранее оглашён именно ей — никаких обязательств и никакого продолжения. Жаль…

Наконец Катя пошевелилась и резко встала. Начала одеваться.

— Время ещё детское, — глянул на часы. Десять вечера.

— Спасибо тебе, — посмотрела на меня и смущённо улыбнулась. — Мне было очень хорошо.

Поправила платье, собрала ещё влажные волосы в хвост.

— Подожди, я отвезу тебя.

Мне не хотелось смотреть, как закрывается за ней дверь.

— Нет, — резко замотала головой. — Никаких обязательств. Помнишь?

— Скажем, это входит в стоимость услуги, — ехидно сощурился.

— Всё равно, не нужно. — Надела туфли. — Можешь просто вызвать мне такси.

Сдался, — такси так такси — но уйти просто так не дал. У дверей вжал в себя и жадно целовал, с удовольствием отмечая, как подкашиваются её ноги. Да, малышка, первый мужчина есть первый, а если ещё и в моём лице то, ты точно никогда меня не забудешь. Прошу, не забывай никогда!

В отеле оставаться не стал. Ночь перед первым рабочим днём лучше провести в своей кроватке.

Уходя, глянул на номер с упоением вспоминая невероятный секс с этой новоиспечённой женщиной.

Девственница! И странно, и приятно, и даже сказал бы, что почётно. Чёрт! Херню думаешь, Макс!

На утро проснулся с мыслями о прошлом вечере. Всё ещё ощущал её тельце в руках, тепло дыхания и дурманящий запах. Содрогнулся от внезапного желания и младший друг в трусах прямо нарочно проснулся вместе со мной. Ну и тебе доброе утро!

Особняк Алексея Николаевича Гончарова расположился за МКАДом. Высоченный кирпичный забор с острой оградой на концах. Видокамеры по периметру. Из сторожевого подъезда вышел шкафообразный амбал в строгом костюме.

— Доброе утро, — и протянул под его кислое лицо визитку и паспорт.

Через пару минут мне разрешили войти, но машину велели оставить на входе. Двор и сад занимали площадь примерно в полсотни соток, пятнадцать из них дом и придомовые постройки — беседка, баня, домик для прислуги; всё остальное — сад с богатыми деревьями, кустами и цветами. Подъездная дорожка вымощенна брусчаткой. Сам особняк не менее красив и интересен. В стиле модерн. Панорамные окна и даже двери, максимум света в жилые помещения. Два этажа.

Войдя в прихожую, тут же удостоился скучного взгляда от прислуги. Охранник провёл меня вглубь. Видимо, в кабинет хозяина. Стилистика интерьера здесь была такой же как в Москва-сити

— Доброе утро, Максим, — поприветствовал мужчина, но взгляд его был уставшим, словно он отстоял ночную смену. Я пожал его руку.

— Доброе утро, Алексей Николаевич. Я просто сражён вашим домом, — умаслить тоже необходимо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Спасибо, — кивнул он. — С прислугой, моими апартаментами и правилами ознакомит Борис. Я же намерен представить тебя своей семье, — и нажал кнопку селектора. — Люба, сообщите Саше и моей жене, что я срочно жду их в кабинете.

— Да, Алексей Николаевич, — проворно ответила женщина.

— Эти двое — сумасброды, поэтому за ними тоже прошу приглядывать. Особенно Валерия. Она только и делает,