Кстати, о «честном муже» из Пруссии. Кем бы он ни был по происхождению, но тот факт, что некогда он обитал по другую сторону Вислы, по-видимому, был известен при прусском королевском дворе. Может быть, сам Михаил Илларионович, дважды побывав в Пруссии с дипломатической миссией, в беседах с прусскими придворными и генералами мог сообщить об этом факте своей родословной. 25 марта 1813 года он поведал в письме своей супруге из города Калиша: «За день до отъезду прислал (король Фридрих Вильгельм III. — Л. И.) ко мне государственного канцлера, который подал мне от короля Черного и Красного орла, сказав от имени короля, что он благодарит меня, как восстановителя Пруссии, и что ежели поможет Бог утвердить все начатое, тогда желает король иметь меня своим согражданином и утвердить за мною имение в Пруссии»9. Год спустя с подобным же предложением английский король обратился к фельдмаршалу М. Б. Барклаю де Толли, зная о его шотландских «корнях», и получил тот же самый ответ. Кстати, Михаил Илларионович в совершенстве говорил по-немецки; это был первый иностранный язык, который он освоил еще до поступления в Инженерно-артиллерийскую школу. Попавший в плен в 1812 году французский интендантский полковник М. Л. де Пюибюск отметил: «…Он (Кутузов. — Л. И.) говорит свободно по-французски, а его выговор сдается на немецкий»10. Но Кутузов с рождения был очень артистичен, и в разговоре с наполеоновским офицером он мог изобразить акцент намеренно. Так, граф П. Л. де Боволье, против воли оказавшийся в России с армией Наполеона и также попавший в плен, был известен Кутузову как роялист, преданный Людовику XVI. Фельдмаршал удостоил его трехчасовой аудиенции, после которой граф признался, что «имел случай дивиться его обширным познаниям и чисто французским оборотам речи»11. Современники не раз удивлялись искусству Кутузова перевоплощаться. Они вспоминали, что немцы принимали его «по языку» за своего соотечественника, а французы — за своего. Михаил Илларионович по этому поводу шутил так: «В разговорах с немцами я — немец, с французами — француз, но сам я — настоящий русак». Кутузов знал, что его предок Гавриил, сын Гавриила Андрей и внук Гавриил Андреевич Прокша (что и означает: «схватившийся за рукоять меча») похоронены в церкви Спаса на Нередице. Правнук Гавриила Александр Прокшич был первым в роду, кто получил прозвище «Кутуз» («подушка»). Именно он, вопреки сведениям Общего гербовника, и стал родоначальником рода Кутузовых. Правда, в тексте гербовника родоначальником назван его старший сын (праправнук Гавриила) Федор Александрович, который, как и его отец, также носил характерное прозвище «Кутуз». Племянник же Федора Александровича Кутузова, Василий Ананьевич, в свою очередь, имел прозвище «Голенище», откуда и пошли Голенищевы-Кутузовы, прочно обосновавшиеся на Псковской земле. Сам Василий Ананьевич (в 1471 году посадник в Новгороде) имел небольшие земельные владения в Опочецком и Торопецком уездах Псковской губернии. Его правнук «раб Божий Иван Иванов сын Голянищева-Кутузова», умерший в 1580 году, был похоронен в Псково-Печерском монастыре. Копии жалованных грамот роду Голенищевых-Кутузовых царей Михаила Федоровича, Алексея Михайловича, Федора, Иоанна и Петра Алексеевичей Романовых сохранились в псковском архиве Землями на Псковщине за верную службу жалуются четырежды правнуки Василия Ананьевича Голенищева-Кутузова: Федор, Елизар, Ульян Александровичи и их двоюродные родственники, братья Михаил и Иван Савиновичи. Вероятно, мы не знали бы так подробно о связях рода Голенищевых-Кутузовых с Псковской землей, если бы не научные изыскания Л. Н. Макеенко, автора статьи «Род Голенищевых-Кутузовых», опубликованной в одной из книг «Псковская земля История в лицах». Ею приведены подробные сведения о ближайших родственниках полководца, начиная с Ивана Савиновича — прапрадеда нашего героя. Согласно жалованной грамоте за походы на султана турецкого и хана крымского, в княжество Литовское и Смоленское, Ивану Савиновичу пожалованы земли в Великолукском и Торопецком уездах. Кроме того, грамотой подтверждены прежние владения, записанные за ним с 1663 по 1670 год, в том числе деревня Рязаново (Резаново), которая впоследствии перешла к праправнуку — Михаилу Илларионовичу12.

Итак, следуя за родословной Голенищевых-Кутузовых, мы подобрались к XVIII столетию, которому «принадлежал мыслями и привычками» великий русский полководец. У вышеупомянутого Ивана Савиновича было четверо сыновей — Юрий, Семен, Алексей, Иван. Иван Иванович — прадед полководца. Из записи в Герольдмейстерской конторе от 19 июля 1754 года выясняется, что Иван Иванович Голенищев-Кутузов «служил при генерале-фельдмаршале графе Борисе Петровиче Шереметеве флигель-адъютантом»13. И. И. Голенищев-Кутузов служил в Великолуцком гарнизоне капитаном и умер предположительно в 1747 году. В конце XVIII столетия, когда в наследственные права на земли предков вступил самый знаменитый в роду Голенищевых-Кутузовых — Михаил Илларионович (Ларионович), в Псковской губернии числилось по документам 19 представителей этой фамилии мужского пола.

В свою очередь, у «поручика Матфея Иванова сына Голенищева-Кутузова было четверо детей: три сына Ларион (Илларион), Иван, Василий и дочь Прасковья. Старший — Илларион Матвеевич Голенищев-Кутузов — отец будущего полководца. В формулярном списке за 1769 год генерал-майор Илларион Голенищев-Кутузов сообщает, что ему от роду 51 год (полных), что соответствует 1718 году рождения, из дворян и за ним в Пусторжевском, Луцком (Великолукском) и Новгородском уездах 443 мужских души крестьян»14. 8 октября 1733 года он поступил в Петербургскую военно-инженерную школу и был выпущен из нее кондуктором в феврале 1737 года. За время учебы Илларион Матвеевич только однажды побывал в двухмесячном отпуске в родных местах: в 1735 году возвращаясь из отпуска, заболел в Пскове, а выздоровев, сразу же вернулся на службу. И неудивительно. Как отметил историк, «до Манифеста о вольности дворянства (1762 год. — Л. И.) дворянство почти все было на службе, то есть в столицах, или где-нибудь у границ в войсках»15. В 1738–1741 годах Илларион Матвеевич занимался съемкой местности в окрестностях Санкт-Петербурга, Кронштадта, Выборга, Кексгольма, шведской границы. В 1740 году он даже входил в комиссию по погребению императрицы Анны Иоанновны. С 1741 по 1752 год он служил флигель-адъютантом, вначале — в чине армейского поручика с 1742 года — в чине капитана у генерал-аншефа Любераса фон Потта. Вместе с Люберасом, бывшим послом в Швеции с 1743 по 1745 год, он находился на конгрессе в Або, потом в Стокгольме. В 1746 году привлекался в Петербурге к инженерным работам. С 1750 года находился на постройке Кронштадтского канала; 20 мая 1752 года произведен в инженер-капитаны и «определен к управлению конторой кронштадтских строений». В течение шести лет он руководил строительством каменного канала Петра Великого и был «произведен за труды в 1758 году в инженер-майоры», через восемь месяцев — в инженер-подполковники, а в январе 1759 года — в инженер-полковники16. После непродолжительного пребывания начальником рижской инженерной команды И. М. Голенищев-Кутузов был переведен в Петербург в департамент, занимавшийся укреплением русских крепостей в Прибалтике. Что ж, отец полководца жил и служил в соответствии с понятиями своего времени: «Ни на что в службе не набиваться и ни от чего не отбиваться», а служба дворянства была иногда не легче крепостной зависимости. По мнению историка, дворянство «находилось почти в такой же крепостной зависимости от правительства, как от него крепостные»17. До Манифеста 1762 года в свои вотчины дворяне возвращались, как правило, к старости после многолетней тяжелой службы. «…В тогдашнем русском дворянстве распространено было, с одной стороны, сознание обязанности дворянина служить своему отечеству, а с другой — чувство благородной гордости, запрещавшее какие бы то ни былю в этом деле заботы о своих личных выгодах и удобствах»18.